По Северо-Западу России. Том I. По северу России

Стефан Пермский, сын псаломщика, — одна из крупнейших подвижнических личностей нашей церкви, как Кирилл Белозерский, Нил Сорский и многие другие. Он пришел в Ростов пешком из Великого Устюга, прослышав о том, что в тамошнем «Затворе» «книгы многы быша ту»; это то же самое, что «книжицы» преподобного Кирилла: прочная основа дальнейшего пути для человека, готового подвизаться. «Затвор» не был мертвой схоластической школой; в нем имели место ученые и богословские препирательства и диспуты между учениками. Десять лет пробыл Стефан в «Затворе» и решился просветить соседнюю Пермскую землю. Он составил зырянскую азбуку, перевел на зырянский язык нужные книги и, в сане иеромонаха, с охранными грамотами великого князя, пошел на подвиг. Охранные грамоты защищали его, однако, мало; на него не раз нападали, намеревались убить, свергли с моста. Бесстрашно ходил он по кумирницам, и ночью, и днем, и по лесу, и по полю, и без народа, и пред народом, «обухом в лоб бияше идолов и сокрушаше им носы»; он снимал с главных кумиров священные пелены, «и их без вреда износил отрок его Матвейка». Пермь была уже присоединена в то время к Москве, но это не помогало преподобному. До нас дошли любопытные сведения о борьбе его с главным волхвом Памом, говорившим своим людям, что непригодно им слушать Стефана, потому что «Москва угнетает вас податями; разве от Москвы может вам быть какое-нибудь добро? Не оттуда ли тиуны и приставники, дани и насильства»? Но преподобного все-таки слушали. Пам думал взять обманом и предложил ему пройти сквозь огонь и воду. Зажжена была хижина, огонь уже пылал и трещал; Стефан двинулся к огню и сказал волхву: «идем!». Волхв не пошел, однако; не решился он нырнуть и в прорубь, чтобы вынырнуть из другой, на что был готов Стефан; народ хотел предать обманщика волхва смерти и только по настоянию Стефана ограничился изгнанием его в Сибирь.

«Читая жития святых, составленные другим учеником «Затвора», Епифанием Премудрым, — говорит известный исследователь Барсов, — мы присутствуем при двух основных процессах нашей истории: мы встречаемся лицом к лицу с древнерусским человеком, который, неустанно двигаясь с крестом, топором, с сохой, в зипуне и монастырской рясе, делан одно немалое дело — расчищал место для история от берегов Днепра до Северного океана и, в то же время, несмотря на такую растяжимость, умел собрать силы на создание государства, сдержавшего вторжение с востока и пропаганду с запада».

Третьим замечательным лицом в длинном ряду иерархов ростовских является святитель Димитрий, вдохновенный составитель духовных песен и Четьи-Минеи. В самый день кончины своей, стоя у печки и «греясь сердцем», слушал он, как исполнял их его любимый, прекрасно обученный хор. Наслушавшись песен вволю, он отпустил певчих, также слуг своих, остался один, склонился на молитву и умер. «Св. Димитрий, — говорит Барсов, — был муж высокого образования. Он знал языки: славянский, латинский, греческий, еврейский и польский. Были и другие в его время славные ученые, но их слава менее прочна в исторической науке. Феофан Прокопович был больше политический деятель и панегирист тогдашних преобразований; Стефан Яворский был больше проповедник и православный полемизатор; честь первого археолога и историка в Великой России, бесспорно, принадлежит св. Димитрию Ростовскому».

Неудивительно, что Ростов, центр широкой духовной деятельности, изобиловал памятниками исторического зодчества, воздвигшего величественные кремлевские здания. Ростовский собор служил образцом при постройке суздальских храмов вообще, а следовательно и для характерного суздальского стиля. Восстановление в прежнем виде церкви св. Григория Богослова, княжьих теремов, Белой палаты, начавшееся в 1883 и завершившееся в октябре 1884 года, — факт, в высшей степени замечательный. Дай Бог, чтобы нашлись ему подражатели. Очень много сделал для этого бывший начальник губернии Левшин, примеры подражания которому были бы очень желательны. Главным руководителем почти всех работ был И. А. Шляков.

Почти все существенное в кремле — говорят местный исследователь — построено или возобновлено митрополитом Ионой III Сысоевичем в конце XVII века. Реставрация произведена прекрасно; небольшие остатки стенных бойниц дали рисунок для восстановления стены с бойницами; едва заметные детали одной дымовой трубы послужили образцами для возведения остальных труб. То, что погибло совершенно, восстановлено по соответствующим современным образцам: так, оконные рамы исполнены по образцу слюдяных рам ярославских церквей XVI и XVII веков; узор восстановленного на коньке крыши гребня взять из рукописи XVI века; отпиленные у сводов серьги приделаны вновь, и т. д.