По воле судьбы

Они опустились на колено, как только князь поднес факел к пирамиде из облитых душистыми смолами дров, на которую подняли богато украшенные носилки с телом княгини. Именно так сильные и отважные мужчины, пряча в опущенных к земле глазах горечь потери, провожали в последний путь тех, кого считали достойными воинских почестей.

– Тиана. – Князь подошел ко мне и протянул руку, приглашая последовать за ним туда, где среди махрового пепельного ковра одиноко чернели непрогоревшие поленья, по которым пробегали редкие всполохи пламени. – Тебе придется сделать это за свою мать.

Мне не оставалось ничего, кроме как кивнуть – «последнюю милость уходящему» я должна была взять на себя. Яд не просто убил бабушку, он уничтожал ее плоть, потому дед и приказал провести обряд сразу, как тело перенесли в крепость д’Арбасов. За это время мало кому передали скорбную весть, и еще меньше было тех, кто успел откликнуться. И сейчас на моем месте должна была быть младшая из тех, кому дала жизнь Арея. Но вряд ли гонец, даже пользуясь кристаллами перехода, успел добраться до ближайшего города, где мог перейти на Землю.

Лакарта – вторая жена князя и мать его наследников, – когда я проходила мимо, коснулась меня рукой, словно придавая сил. Они с моей бабушкой никогда не оспаривали право друг друга на внимание их мужа. Арея понимала, что у князя есть долг перед его подданными, а мать Азаира и его братьев – что его сердце однажды и навсегда покорила рыжая кошка, которая ради него отказалась от своей свободы.

Так и жили две женщины в ставшей для них домом крепости, помогая друг другу и принимая детей другой как своих. Потому и тепло, подаренное ею мне, было искренним.

Азаир и Рауль расступились, пропуская нас к ритуальному кострищу.

– Ты готова? – Мы с дедом, держась за руки, остановились у самого края.

И опять вместо ответа я лишь склонила голову. Произнеси я хоть слово – и могла не сдержаться, проклиная того, кто лишил меня столь дорогого. Впрочем… и хотела бы ухмыльнуться, но не могла – как поздно я поняла, что она для меня значила.

– Крепись. – Несмотря на боль, которую испытывал, он пытался поддержать еще и меня. Он был князем. Даже в эти мгновения.

И я, преодолевая смешавшиеся отчаяние и гнев, нашла в себе силы, чтобы произнести то же слово, разделяя с ним горечь нашей потери:

– Крепись, – и первой опустилась на колено, увлекая его за собой.

Наши ладони на мгновение легли на землю, а в воздухе разлился протяжный звук траурных горнов.