По воле судьбы

– Да будет путь твой легок, а память светла. – Не думала я, что эти слова мне доведется произнести так скоро.

– Да будет путь твой легок, а память светла, – повторил дед и передал мне приготовленный магами амулет.

И хотя прикосновение к нему вызвало у меня физическое отвращение (ну не любят кошки магии, и с этим ничего поделать нельзя), я не просто взяла его в руки – сжала изо всех сил, отдавая жар своего тела. А потом, словно боясь передумать, кинула туда, где среди красных, оранжевых, синих пятен цветов, облюбовавших вершину холма, мрачной проплешиной в окружении камней памяти серел пепел.

И взметнулось пламя, выжигая то, что еще не успело догореть. И пока оно гудело, словно ветер в печной трубе, почернело небо, затянутое отяжелевшими тучами, а потом стеной хлынул дождь, вбивая в землю все, что осталось от погребального костра.

Слезы текли по моему лицу, смешиваясь с каплями плачущего по моей бабушке мира. И все, кто скорбел вместе с нами, так же как и мы с дедом, подставляли лица низвергающимся потокам, позволяя им возродить нас для дальнейшей жизни, оставив в памяти лишь осознание того, что судьба оказалась к нам милостива, сведя с ней…

– Ты как? – Рауль нарушил просьбу дать мне побыть одной и пришел в каминный зал, где я пыталась осмыслить все, что произошло за последние два дня. Наткнулась на парадоксальную мысль, что все это называется одним словом – жизнь. Для тех, кто остается.

Вместо ответа я пожала плечами – говорить не хотелось.

Но то ли он не желал этого понимать, то ли лучше меня знал, что правильно, а что – нет, но продолжил, словно не заметив моей отстраненности:

– Из замка Алекса прибыл гонец: нас с тобой и Вионику просят отправиться туда – у дракона какие-то невообразимые новости.

Выбора у меня не оставалось. Только с сарказмом спросить:

– Нашелся?

Нет, я никого ни в чем не обвиняла, как и не стремилась переложить свою боль. Но было слегка обидно, что тот, кого я считала своим другом, не стал делиться со мной тревогой. Хотя… я считала его другом и сейчас, а его скрытность объясняла его же заботой обо мне.

– Да, – подтвердил дядя и, не сдержавшись, хмыкнул: – Подробности Ренард не сообщает, но советует поторопиться. Говорит, что у них есть хорошее средство от уныния.

Я подняла вопросительный взгляд на Рауля, нисколько не удивляясь, что он ведет себя так, словно в крепости не витает дух погребального костра. Оборотни легче относились к смерти, считая небытие кратким отдыхом перед возможностью вновь вернуться в этот мир. Причем они были уверены, что из раза в раз возрождаются либо в шкуре своей второй ипостаси, либо вновь становятся теми, кто может выбирать, какую из двух форм принимать.

Не все расы, населяющие Торсану, разделяли их взгляды, но мировоззрение анималов было схожим. И лишь такие, как я, живущие в двух мирах, чаще всего теряли некую опору, помогающую собирать себя воедино, когда уходил кто-то из близких.

К тому же я знала еще одно существо в этом замке, для которого боль утраты была столь же велика. И могла только надеяться на то, что Лакарта сумеет помочь деду обрести душевное равновесие.

– А змея зачем? – Я так и не определилась с тем, как относиться к нашей новой знакомой.

В ответ многообещающая улыбка и блеск в глазах, который подтверждает то, о чем я уже догадываюсь: он знает значительно больше меня и делиться этим не собирается.

– Говорить об этом будем у Алекса, а туда отправимся утром, как только вернутся Арадар с Ньяллем. А пока тебе не мешает хоть немного поспать – это уже твоя вторая бессонная ночь.

– Ты решил за мной присмотреть? – грустно вздохнула я, понимая, что спорить с ним бесполезно.

Его улыбка была более веселой.

– А разве когда-нибудь было по-другому?