Победитель остается один

– Она слишком мала, чтобы ехать самостоятельно, – голос жреца был что спокойная гладь воды.

– Мне какое дело, – выдержав твой взгляд, я с облегчением стал смотреть перед собой. Хоть какая-то передышка. – Посади ее в повозку с провизией.

– Чемпионам не положено ехать в повозках. Вы знаете правила.

Я тяжело вздохнул. Конечно, я знал правила. Это всё, что я учил на протяжении короткой жизни. Правила. Как быть Чемпионом. Как не осрамить свой род. Как не ударить в грязь лицом.

– Прежде чем войти в следующий город, мы посадим ее на собственную лошадь, – продолжал жрец. – Но долгий переход ей лучше быть с кем-то… кто…

Да-да, с кем-то, кто может ей помочь. С кем-то, кто похож на нее. Не со служителями. Я понял, что он имеет в виду. Если бы здесь были другие Чемпионы, то жрец вряд ли отдал бы тебя мне. Он бы посадил тебя к старшей девчонке. Но здесь были только ты и я.

Я протянул руку не глядя, и жрец подал мне тебя с опаской, словно прикасался к чему-то жуткому. Нет, не потому что ты снова попыталась лягнуть его, как я заметил краем глаза. Думаю, служители испытывали одновременно трепет и ужас, видя нас. Ошибка природы. Наполовину боги, наполовину люди. То, чего никогда не должно было быть в мире. Но вот мы здесь, овцы на убой.

Пришлось в который раз повернуться. Я наклонился, чтобы принять тебя из рук жреца, но ты и сама прекрасно справилась, снова продемонстрировав поразительную ловкость. Перебирая руками и ногами, цепляясь поочередно то за седло, то за гриву, ты взобралась на спину в мгновение ока, усевшись лицом ко мне, практически на шее коня, который стоял на удивление смирно, не пытаясь сбросить этот настырный репей.

Жрец, смутившись под моим взглядом, попятился, после чего развернулся и бросился в начало нашего обоза. Интересно, жрецы на острове будут бояться нас так же сильно? Тогда как им удастся контролировать нас? Кто кого должен держать в страхе? Хотя я знал, что не посмею перечить жрецам, как бы они себя ни вели. Но сейчас он все еще был служителем, а я – патрицием. А потому пользовался замашками, перенятыми у матери.

Я слышал, как в начале обоза понукают лошадей и мулов: мы отправлялись дальше.

– Так и будешь мучить животное? – зло спросил я, не глядя на тебя. Не думаю, что конь страдал от того, как легко ты сжимала коленями его шею, но мне хотелось уколоть тебя. – Или, может, пересядешь подобающе?

Ты молчала, и пришлось перевести взгляд на твое лицо. Я впервые видел тебя так близко. Ты была любопытной, а еще чумазой. Совсем не похожа на патриаршую особу. Может, твоя богиня-мать позарилась на простолюдина, и потому он вел себя так низко – рыдал прилюдно, не стыдясь никого. Но я вспомнил роскошь имения, которую даже несмотря на ночь смог разглядеть прекрасно. Я совсем запутался. Ты была странной, и мне это не нравилось. Пока я смотрел на тебя, ты точно так же смело смотрела на меня в ответ.

– Ты глухая? – рявкнул я. Ты была непонятна мне, а потому раздражала.

– Твои волосы похожи на огонь, – пискнула ты и вдруг одним движением вспрыгнула на переднюю луку, задержалась на секунду, а после, перекувыркнувшись, упала точно передо мной в седло – спиной к груди.

Я сомневался, что тебе нужна была хоть какая-то помощь с конем. Ты с такими выкрутасами могла ехать вполне самостоятельно. Но я не стал звать жрецов, просто взял поводья и, ударив лошадь пятками, пустился в галоп. Хотел наказать тебя. Испугать.

Мы неслись, обогнав обоз, по дороге, вздымая клубы пыли, которая забивалась мне в нос и рот. Жрец что-то закричал вслед, но я не услышал. Я не собирался скакать далеко, только лишь до тех пор, пока ты не попросишь пощады. Но, быстро приноровившись к движениям, ты лишь засмеялась. И чем быстрее я гнал лошадь, тем громче ты хохотала. В ярости я поднял коня на дыбы, резко останавливаясь. И твое маленькое тело швырнуло прямо на меня. И если бы ты не вцепилась в поводья поверх моих ладоней мертвой хваткой, то тебя тотчас выбило бы из седла. И такое падение непременно было бы смертельным.

Страх пронзил меня, хотя я бы ни за что не признался в этом. Я обхватил тебя поперек груди одной рукой, второй пытаясь удержать коня, но тот быстро успокоился и лишь хрипло дышал от бешеной скачки.

Ты затихла в моих руках, и я забеспокоился, что сжал слишком крепко. Не знал, как обращаться с кем-то настолько хрупким. Я не был ни слишком крупным, ни слишком маленьким для своего возраста (хорошо, возможно, немного мелковат), ты же казалась мне похожей на облезлую кошку. Тощая, мелкая, всклокоченная.

– Сколько тебе лет? – прошептал я, с ужасом осознавая, что ты уже мертва. Тебе ни за что не выжить в этой Игре.

– Восемь, – пробормотала ты, поводя плечами, и я от растерянности выпустил тебя из рук.

Ты мелкой змеей перекрутилась и вновь оказалась лицом ко мне. Мне захотелось отодвинуться. Смерть уже пометила тебя, и я боялся, что это клеймо перекинется на меня.

– Не может быть! – я вдруг осознал, что ты лжешь. Такой большой разницы быть не могло. – Я старше тебя на три года.

– Хорошо, – недовольно пробурчала ты. – Мне исполнится восемь летом.