Победители тьмы

- «Относительно исчезновения Ильи Григорьевича в те годы циркулировала тысяча самых фантастических версий, - продолжал Николай Аспинедов. - Столица была охвачена ужасом. Носились слухи, что в Петрограде действует целая армия белых теней.

Я тщетно старался отыскать старика Василия. Он точно сквозь землю провалился.

Квартира и частная лаборатория Дерягиных была запечатана полицией. Дом был взят под особое наблюдение. Скоропостижная смерть Григория Кирилловича и его жены, а затем и исчезновение их сына вызвали переполох в следственных органах царской полиции.

Мои попытки отыскать Василия не остались без последствий: через несколько дней меня подвергли предварительному заключению, как человека, бывшего частым посетителем семейства Дерягиных. Начались допросы. С утра до ночи меня не выпускали из следственного отделения. Из задаваемых мне вопросов я заключил, что власти охотятся за «космическим кристаллом». Им не терпелось узнать - являлся ли он результатом лабораторных опытов или был приобретен каким-либо иным путем. Отцу и сыну Дерягиным была известна тайна получения этого кристалла. Было ясно, что следственным органам дано задание установить - насколько я знаком с физико-химическим строением «космического кристалла», и что я думаю о возможности его использования.

Следственные органы всячески старались убедить меня, что ограничение моей свободы передвижения не носит характер ареста и продиктовано лишь соображениями моей личной безопасности, поскольку и со мной может случиться то же несчастье, какое постигло Илью Дерягина.

Начальник второго следственного отделения Жабов был уверен, что ему удастся раскрыть дело, которое потрясет весь мир.

- Не назовете ли вы вашу прежнюю фамилию, господин Аспинедов? - неожиданно спросил меня как-то Жабов, глядя мне прямо в глаза.

- Аларов, - спокойно заявил я.

- Когда и почему переменили вы эту фамилию?

- Перед отъездом за границу я все свои документы оформил на имя «Аспинедов». Перемена фамилии была вызвана признательностью к моему опекуну и родственнику - Богдану Аспинедову.

- Трогательный и достойный поощрения шаг, господин Аспинедов! - не отводя от моего лица зеленоватых глаз, двусмысленно произнес Жабов.

- Весьма рад слышать это, господин Жабов, если, конечно, это было сказано искренно… - отозвался я.

- О, у вас нет никакого основания сомневаться в моей искренности, господин Аспинедов! Но пойдем дальше… - Он помолчал, очевидно, придумывая - с чего бы ему начать. - Господин Аспинедов, я хотел бы задать вам один вопрос, но, конечно, только в виде шутки… Вы разрешите?

- Пожалуйста… хотя бы и в виде шутки!

- Вы можете представить себе такое положение, при котором лицом к лицу становятся двойники одного и того же человека, скажем - Николай Аларов и Николай Аспинедов?

- Конечно нет! - решительно ответил я.

- Ну, конечно, я также полагаю, что нет! - подчеркивая слово «нет», засмеялся Жабов.

- Простите, к чему вы клоните, я не совсем понимаю! - непритворно возмутился я.

- Вот видите, вы забыли наше условие… Ведь я же предупредил, что вопрос задается в порядке шутки!

- Бесцельный разговор не всегда можно называть шуткой.

Жабов нахмурился.

- Сколько вам лет, господин Аспинедов? - неожиданно спросил он.

- Двадцать девять.

- Ага, вашему двойнику также двадцать девять лет! - усмехнулся задетый Жабов.

- Я вас не понимаю, господин Жабов.

- Мы еще вернемся к этой моей «шутке», господин Аспинедов… Но оставим это для следующего раза! - возвращаясь к любезному тону, с улыбкой заметил Жабов.

- Это уж как вам будет угодно, - равнодушно согласился я.

Через несколько минут в кабинете следователя собралась комиссия экспертов в составе трех ученых. Всех их я знал очень хорошо. Мне не раз случалось на диспутах выступать против них. И все трое поэтому недолюбливали меня.

Старший следователь Жабов или не учел этого обстоятельства, или попросту не знал о нем. Когда мы встретились лицом к лицу и Жабов собирался представить нас друг другу, они явно смутились. Надо сказать, что в памяти у всех еще было свежо впечатление от моих последних статей, в которых я выступал против них. Поэтому особенно нестерпимым казалось им то, что я и здесь выступаю в роли консультанта.

Жабов поздно спохватился и тут же попытался исправить свой промах. Конечно, если бы он не упустил из виду наши взаимоотношения, беседа приняла бы иное направление.

- Господа, - обратился он к нам, когда мы расселись, - вы не должны забывать, что мы все призваны заняться здесь расследованием вопроса величайшей государственной важности. Его императорское величество государь император лично заинтересован в том, чтобы дело это получило полное и беспристрастное освещение. Поэтому я прошу вас забыть свои научные разногласия и, как достойные подданные возлюбленного монарха нашего, объединенными усилиями добросовестно выполнить свой патриотический долг!

Лицо Жабова в тот момент, когда он произносил титула-туру царя, приняло благоговейное выражение. Вместе с ним вскочили на ноги и вытянулись профессора-эксперты. Мне оставалось лишь последовать их примеру.