Победы, которых не было

Но и без того факт оживления «векового врага» стал для населения бывшей империи мощным мобилизующим фактором, временно отодвинувшим классовую борьбу на второй план. В считанные дни, независимо от политических убеждений, в вооруженные силы Советской России вступило множество военных профессионалов бывшей царской армии. Достаточно вспомнить лишь генерала А. А. Брусилова с его знаменитым воззванием к соотечественникам о прекращении усобиц и отпоре иноплеменному нашествию, на которое откликнулось 14 000 офицеров-«золотопогонников»[176].

Всего весной-летом 1920-го года рабоче-крестьянскую Красную Армию, вместе с мобилизованными, пополнили почти полтора миллиона человек, в основном имевших фронтовой опыт Первой мировой ВОЙНЫ[177]. Именно их навыки и военное образование внесли кардинальные перемены в ход боевых действий. Потом советская историография будет старательно замалчивать тот факт, что не партийные наборы и комсомольские мобилизации, а только добровольный приток квалифицированных военных специалистов, в подавляющем большинстве не симпатизировавших революции, позволил организовать столь быстрый отпор. Правда, затем советская власть к этим людям проявит черную неблагодарность. Большинство из них — кого раньше, кого позже — уничтожат.

Но это будет потом. А летом 1920-го, уже в начале июня, был нанесен контрудар, возвративший Киев. Вскоре последовали Новоград-Волынская, Ровенская и Июльская операции, отбросившие противника на территорию этнической Польши, сразу же сделавшей запрос о новых мирных переговорах. Если бы война на этом и закончилась, то линия границы установилась бы по «линии Керзона»[178]

— то есть, примерно там, куда ее Сталин при помощи Гитлера отодвинул в 1939 году с нарушением всех моральных и правовых норм. А в учебниках истории советско-польский конфликт однозначно закрепился бы как агрессия Польши (хоть и вынужденная необходимостью нейтрализации угрозы экспорта революции), получившая заслуженный отпор.

Даешь Варшаву!

Но в Москве фронтовые успехи, превзошедшие все самые оптимистические ожидания, возродили уже было потускневшую мечту о «пожаре мировой революции». Коммунистическое руководство во главе с Лениным вновь закричало о крахе капитализма. Призывы к освобождению своей земли сменились агитацией за продолжение войны ради победы пролетариата на всей планете. «Вперед на Варшаву и дальше на Берлин, пока Германия не остыла от недавних революционных потрясений. Нас поддержат народы всей Европы, нанеся удар в спину своим буржуйским правителям».

17 июля 1920 года главное командование Красной Армии получило директиву Центрального Комитета с приказом не останавливаться «как до границы, намеченной Антантой[179]

, так и за пределами этой границы»[180]. И началась одна из бесчисленных международных вооруженных авантюр Страны Советов, имевших целью создание всемирной коммунистической империи. 30 июля в Белостоке создается Временный революционный комитет Польши, ставший, по сути, марионеточным правительством. Все его члены, хоть и были поляками, перешли туда с высоких руководящих постов Советской России[181].

Польский народ, однако, в подавляющем большинстве не поддался экспортно-революционной агитации, вполне справедливо расценив происходящее как очередную агрессию недавно изгнанных захватчиков. Тем более, что вместе с красноармейцами в Польшу пришли и комиссары с

чекистами и начались массовые аресты, казни заложников, реквизиции имущества и прочие прелести «нового строя».

Вскоре десятки тысяч добровольцев восполнили потери Войска Польского, а в тылу у красноармейцев вспыхнуло громадное партизанское движение. Ряды же «освободителей от буржуазно-помещичьего гнета» усилить было больше некому. В России продолжал царствовать военный коммунизм — разруха и голод, а недавний патриотический энтузиазм с началом «заграничного похода» сразу же угас.

Перелом в войне наступил 16 августа, когда поляки, перегруппировав войска, перешли в контрнаступление под Варшавой. Фронт Красной Армии был сразу же повсеместно прорван и она в беспорядке, с все возрастающей скоростью, побежала назад к исходным рубежам. Однако уйти повезло далеко не всем. 130 тысяч человек попали в польский плен[182]. Две армии — 4-я и 15-я, а также 3-й конный корпус (всего около 50 тысяч солдат), отрезанные и прижатые к территории Восточной Пруссии, были интернированы немцами[183]

. Сколько погибло, до сих пор точно не известно, но очевидно, что эта цифра сопоставима с вышеприведенными.

Те, кому удалось выбраться живым, к середине сентября оказались уже за Брестом, а еще через месяц откатились к Минску и Виннице. На этом боевые действия прекратились. Польше они обошлись в 184 тысячи убитыми[184]. 33 тысячи попали в советский плен[185]. Общие потери войны 1920 года для Красной Армии, как уже упоминалось, пока еще никем до конца не подсчитаны, но даже по неполным советским данным они представляются более крупными, чем у Войска Польского[186].