Победы, которых не было

12 октября 1920 года в Риге между Польшей и советскими республиками было заключено предварительное перемирие. Окончательный мирный договор стороны подписали спустя пять месяцев — 18 марта 1921 года. Он так и стал называться Рижским. По его условиям западные земли Украины и Белоруссии с пятнадцатью миллионами населения отошли к Польше, территория которой в результате этого выросла более чем вдвое[187]. Кроме того, Польша получила с Советской России солидную контрибуцию — 30 миллионов золотых рублей

[188]. Итоги этой войны, хотя и не даровали Варшаве искомое пространство «от моря до моря», оказались для поляков все же столь утешительными, что по сей день воспринимаются как своеобразная компенсация за два века предыдущих обид.

В гостях у сказки

Для Советской России последствия «похода на Европу», обернулись, разумеется, совершенно иной стороной. Как это часто бывает у проигравшей стороны, персонажи недавней драмы сразу после драки начали махать кулаками и работать перьями (кто умел, конечно), пытаясь таким образом найти «крайних» или доказать собственную невинность и взвалить ответственность на других. В первое послереволюционное десятилетие еще допускалась относительная свобода мнений. В 20-е годы тема войны с «белополяками» была одной из самых животрепещущих. Книг, посвященных ей, издали множество — от пропагандистской «жвачки» до серьезных профессиональных исследований авторитетных историков и непосредственных участников — вплоть до высшего командного звена. Многие работы выглядят добротно и до определенной степени объективно — присутствуют даже попытки анализа причин неудач. Однако при внимательном их прочтении можно заметить, что практически все авторы, прилежно исследуя частности, упорно стараются не акцентировать внимания читателей на главном. На том, что Красная Армия была разбита всего лишь одной бывшей провинцией Российской империи и что, с точки зрения современного (то есть 20-х годов XX века) военного искусства, та война совершенно неинтересна, поскольку являлась даже не вчерашним, а, в лучшем случае, позавчерашним днем.

Опыт Первой мировой продвинул воинское дело далеко вперед. Привычными и необходимыми стали танки, авиация, радиосвязь, а также прочие достижения науки и техники, которые являлись для советско-польского противоборства редкой экзотикой. На этом фоне подсчеты сабель и тачанок, конечно же, произвели бы на читателя убогое впечатление. Поэтому пишущие избегали столь важных, но неприятных сравнений. Ведь иначе логика могла привести к опасному основному выводу о том, что русская пролетарская революция, в отличие от европейских буржуазных (например, французской, породившей армию нового типа вкупе с великим Наполеоном), не совершила качественного прыжка В военном деле, а наоборот, отбросила страну и ее армию назад. В итоге научно-дискуссионная буря продолжала бушевать в «стакане воды».

Слабые и искаженные отголоски тех споров вновь зазвучали во время горбачевских «перестройки» и «гласности», когда, возвеличивая Тухачевского, многие авторы использовали аргументы из его работ. Но это типично советская литература. Таким же образом можно «потопить» самого героя и поднять на пьедестал Сталина, Буденного, Егорова или других, также являвшихся оппонентами «большевистского Бонапарта». Во второй половине советско-польской войны никто из «красных маршалов» особым талантом не блеснул.

Спорам несостоявшихся советских наполеончиков конец был положен в начале 30-х годов. Отмена НЭПа стала сигналом к завершению игр в «однопартийный либерализм». Полемических работ о советско-польской войне стало появляться все меньше, и вскоре, с большевистской твердостью, в проблему, наконец, внесли «окончательную ясность». О попытке «разбудить» в 1920 году своими штыками в Европе уснувший «призрак коммунизма» теперь полагалось помалкивать. Войну было приказано считать только оборонительной и победной. А разгром на Висле — частной малозначительной неудачей, плодом козней ныне благополучно разоблаченных врагов народа. В их числе постепенно оказалось почти все сколько-нибудь заметное начальство Красной Армии, руководившее боевыми действиями против «белополяков». С особой тщательностью уничтожались те, кто в былой полемике как-либо критиковал руководство Юго-Западного фронта[189], где реввоенсовет возглавлял сам Сталин[190]. Официальная советская оценка войны окончательно кристаллизовалась в 1938 году все в том же «Кратком курсе истории ВКП (б)». В каждом из тринадцати его изданий есть глава, где можно прочитать о «провале польских великодержавных планов»[191] — и липший раз убедиться, что нет в историографии таких крепостей, которые бы не взяли большевики с перьями наперевес.