Почему дети убивают. Что происходит в голове у школьного стрелка

Майкл Карнил написал рассказ, в котором главный герой (по имени Майкл) убивает одноклассников. Ярость протагониста обрушилась конкретно на «преппи». Для рассказа Майкл взял имена реальных детей из своего класса. Садистская история о пытках и убийствах стала результатом его зависти. После нападения Майкл признался, что завидовал популярности тех школьников в молитвенной группе, в кого стрелял^{40}.

Чо Сын Хи, несмотря на его уничижительные обвинения в адрес богачей и их упадочного образа жизни, мечтал стать одним из них. Он их ненавидел и все же мечтал к ним влиться: «О, как я был бы счастлив среди вас, гедонисты, если бы считался одним из вас»^{41}. Он написал рассказ о парне по имени Бад, который размышлял, не устроить ли ему бойню. Бад считал, что все остальные живут в «раю на земле», тогда как он обречен оставаться одиноким аутсайдером. Он завидовал жизни всех вокруг.

Не в силах утвердить свою мужественность, стрелки обращались к таким образцам, как Гитлер, Чарльз Мэнсон, Унабомбер, другие школьные стрелки и, возможно, их отцы, незаконно применявшие оружие. Это символы силы — весьма привлекательные фигуры для тех, кто чувствует себя неполноценным или бессильным.

Еще стрелки находили примеры для подражания в жестоких фильмах и играх. Общее у этих фигур, говорит Ньюмен, то, что они поддерживали свой мужественный статус насилием. Это важный момент. Школьные стрелки не просто получали кайф от взрывов и перестрелок в фильмах и играх; они узнавали, что на насилии стоит социальное положение мужчин.

Как тому, кто был никем, стать кем-то? Через насилие. Эрик Харрис хотел оставить долговечный след в истории. Как он это сделал? Через насилие. Друзья Эвана Рамси советовали не просто покончить с собой, но и забрать с собой остальных. Они говорили, что он должен «наслаждаться славой». Как пустое место вроде Эвана могло обрести мировую славу? Через насилие. Майкл Карнил думал, что поднимет свой социальный статус, если принесет в школу оружие. Стрелки пытались демонстрировать свою мужественность, убивая невинных безоружных людей.

Таким образом, среди школьных стрелков важными факторами были проблемы мужественности, стыда и зависти. Мальчики находились в оппозиции к сверстникам, семьям и всему миру. Однако враждебные чувства не всегда превращают детей в убийц. Есть и другие факторы.

Роль фантазии: репетиция убийства

Для понимания школьных стрелков важна тема фантазии. Более того, ФБР сообщало, что школьные стрелки часто серьезно увлекаются различными фантазиями: книгами, фильмами, видеоиграми или ролевыми настольными играми. Впрочем, в этом стрелки не одиноки. Джон Дуглас, бывший профайлер ФБР, заявляет, что фантазия играет центральную роль в мышлении серийных убийц. Согласно Дугласу, «возможно, самый критический фактор в развитии серийного насильника или убийцы — это роль фантазии»^{42}. А Джон Хинкли, совершавший покушение на президента Рейгана, говорил: «Тебе кое-что обо мне известно, дорогуша, вроде моей одержимости фантазией; но чего вы, чернь, еще не понимаете, так это что в моем мире фантазия становится реальностью»^{43}

.

К сожалению, большинство стрелков не оставили образцов своей творческой жизни. Впрочем, тексты Эрика Харриса подтверждают, как сильно он путал реальность и фантазию. Основным фокусом его воображения была игра Doom, для которой он сам писал новые уровни. Выкладывая их в Сети, он писал: «Я играю в Doom с ноября 1994 года, так что это, по сути, моя жизнь. Эти уровни лучше всего, что вы видели. Не хочу хвастаться, но эта хрень — от самого Herrgott[14] DOOM’а… Множество комнат и секретов прямиком из моего воображения, так что вы, по сути, бегаете по моему миру. Я там живу»^{44}. В другом месте он писал: «Я бы хотел жить в Doom’е»^{45}

и «Doom так прожегся в мой мозг, что обычно я обо всем думаю в связи с игрой… Чего не могу в реальной жизни, то я пробую в Doom’е»^{46}. Какое отношения увлечение Эрика игрой имеет к устроенной им бойне? Эрик сам провел эту связь в дневнике: «Моя цель — уничтожить как можно больше, так что нельзя отвлекаться на сочувствие, милосердие и все такое, так что я заставляю себя верить, будто люди — просто очередные монстры из Doom’а… либо они, либо я. Нужно отключить чувства»^{47}.

Эрик Харрис терял связь с реальностью из-за хронических фантазий о Doom’е. Как он сказал, он жил в игре. Это не значит, что при нападении он не сознавал, что делает; он отлично знал, что делает. В этом отношении он мыслил как Гитлер: «Гитлер был твердолобым прагматиком с удивительной способностью эффективно оперировать в реалиях политической жизни; при этом он жил в мире фантазий»^{48}. Эрик тоже действовал в обычном мире с исключительными навыками, планируя широкомасштабное нападение и при этом занимаясь делами типичного тинейджера. Однако в то же время он наполовину жил в мире фантазий.

Для Эрика фантазия служила двум целям: