Почти на нуле. Как преодолеть последствия эмоционального пренебрежения родителей и дать своему внутреннему ребенку то, что недополучили

47-летний Уоллес пришел на терапию после смерти своего пожилого отца. Не затем, чтобы пережить утрату, а из-за чудовищного груза вины в отношениях со своей матерью. Уоллес живет в двух часах езды от родителей, но тем не менее последние 20 лет навещал их раз в год или даже реже. Когда мы проанализировали ситуацию вместе с ним, стало ясно, что он, насколько мог припомнить, всегда испытывал за это вину. Он сказал, что чувствовал себя самым невнимательным и неблагодарным сыном на свете за редкие визиты к родителям. Еще он добавил, что почти каждый раз, когда приезжает к ним, становится либо подавленным, либо физически заболевает. «Это отбивает желание находиться там. К тому же моя жена просто ненавидит к ним ездить. Наверное, потому что моя мама ее не любит».

Уоллес описал своего недавно почившего отца как трудоголика, нечасто бывшего рядом и не вовлеченного в жизнь сына. Свою мать Уоллес назвал «сложным человеком». Когда я спросила Уоллеса об этом, он объяснил: «Что бы я ни делал для матери – ей всегда всего недостаточно. Я думаю, она недовольна моей женой в основном из-за того, что жена забирает у нее мое внимание». Уоллес сказал, что его мать считает его эгоистичным, раз он навещает их так редко, и говорит сыну об этом прямо или намеками при каждой их встрече. На протяжении многих лет она выражала свое разочарование его слабой привязанностью с помощью различных средств.

Уоллес рассказал мне одну историю, которая в двух словах дает характеристику социопатичного поведения его матери:

Однажды на Рождество Уоллес с женой и детьми решили собрать волю в кулак и уступить желаниям его матери. Они не ездили к родителям Уоллеса почти целый год и знали, что должны появиться на рождественском ужине, который его мать устраивала для всех. Она пришла в восторг, узнав, что он собирается приехать, даже приступила к приготовлению сладкого картофеля, любимого сыном в детстве. Вечер обещал быть замечательно приятным до тех пор, пока не наступило время открывать подарки. Когда внуки возбужденно разорвали ярко украшенные упаковки, чтобы посмотреть, что бабушка и дедушка подарили им, сердце Уоллеса упало. В этот раз она сделала следующее: другим внукам подарила новые дорогие айподы, а детям Уоллеса дешевые пластиковые игрушечные видеокамеры. Дети Уоллеса вежливо поблагодарили дедушку и бабушку. Однако Уоллес видел: они были сбиты с толку и задеты колоссальным разрывом между своими подарками и подарками, полученными их кузинами и кузенами.

Позднее в тот же день, когда у Уоллеса появилась возможность поговорить с детьми наедине, он попытался объяснить им это неравенство. Он сказал им, что бабушка и дедушка старомодны и не знали, какими дорогими могут быть подарки. Однако он чувствовал: эту ситуацию нельзя так просто отпускать. Уоллес знал, что должен вступить в неприятный разговор с матерью. Он нашел ее одну на кухне и спросил, был ли инцидент с подарками способом что-то сказать ему. «Разве Рождество для тебя только про то, сколько стоят подарки, Уоллес? Тебя никогда ничего не интересовало, кроме денег. В следующем году я обязательно потрачу на твоих детей больше, если это сделает тебя счастливым, – ответила она. А потом добавила: – Полагаю, этого и требовалось ожидать от кого-то, кто слишком занят, чтобы навещать родителей».

В тот вечер мама Уоллеса вела себя как ни в чем не бывало, словно Рождество было веселым, все было хорошо, и, кажется, ждала того же от Уоллеса.