Почти прекрасны

– Но и сказать не могу. Снова причинить ему боль. Не после Томаса.

– Это не твоя вина, Кэми. Вы сможете вместе погоревать.

– Я… – Ее нижняя губа задрожала. – Я не собираюсь горевать. Наоборот, мне легче. Мы не планировали заводить ребенка. – Она стыдливо опустила голову. – Не это ли ты поняла насчет меня? Что я эгоистка.

Я выпрямилась на стуле.

– То, что ты несешь этот груз в одиночку, не эгоизм. Это неправильно. Ты должна сказать ему.

– После операции была занесена инфекция. – Она покачала головой. – Шанс, что я снова забеременею, сводится к нулю. Хочешь, чтобы я вывалила все это на него сейчас? – Камилла промокнула глаза салфеткой, расстроившись из-за моих попыток понять ее. – Не хочу видеть в его глазах эту боль. Знаешь ведь, как сильно он любит Оливию. Он будет таким хорошим отцом, знаю, он хотел бы этого. Конечно, Трентон не оставит меня из-за этого. Его бы это опустошило. Скажи, что хорошего в том, чтобы рассказать ему все?

– Как ты сейчас себя чувствуешь? Не больно?

Она покачала головой.

– Ты права. Он не бросил бы тебя и не хотел бы, чтобы ты ушла. Он любит тебя больше, чем возможность иметь детей. Кэми, но он понял бы, – вздохнула я. – Прости, но я должна спросить. Ты не сказала из-за того, что он пережил, или потому что не уверена, что ребенок его?

По щеке Камиллы скатилась слеза.

– Мы с Томасом были вместе за несколько месяцев до Трента. Это не ребенок Томаса, Эбби. Господи!

Я закрыла лицо ладонями.

– Боже, прости. У меня не слишком получаются такие вопросы. Хочешь… обниму тебя?

Камилла закатила глаза.

– Нет.

Я посмотрела на свои ладони, на меня нахлынуло чувство вины. Она только что рассказала мне, что потеряла их с Трентоном ребенка – мою племянницу или племянника, – а я до сих пор общалась с ней так, будто вправе судить ее еще и за это.

– Камилла… Думаю, проблема не в тебе. Ты сама это сказала. Я ужасно вела себя с Трэвисом. Может, я не хочу быть единственной. Может, мне нужно сосредоточиться на твоих неудачах, чтобы не обращать внимания на свои. – Как только я это сказала, облако злости по отношению к Камилле испарилось. – На каком сроке ты была?

– Шесть недель.

– Блинчики и яичница средней прожарки, – сказала Шэннон, испугав меня.

Я откинулась на стуле, поняв, что чуть ли не легла на столешницу. Шэннон поставила тарелку сначала передо мной, потом перед Камиллой.

– Бекон… поджаренный до хрустящей корочки.

– Спасибо, – сказала Камилла, водя носом.

Я сложила блинчик и откусила от него.

Камилла подцепила бекон руками и сунула в рот, облизывая пальцы.

– Знаешь, ты права, – проговорила я. – Он и так через многое прошел, но он может все вытерпеть. И он будет лучше понимать тебя. Вы никуда друг от друга не денетесь. Лучше вместе зализывать раны, чем предать его доверие.

Она задумалась над моими словами, потом кивнула:

– Ты права. Я должна ему рассказать. Но теперь он разозлится, что я сразу не сказала.

– Все равно сделай это, – сказала я. – Лучше поздно, чем никогда. И Кэми… мне правда очень жаль. Знаю, что вы не были к такому готовы, но все равно печально.

Камилла набила рот едой, глядя на тарелку и пережевывая.

– Спасибо… и, Эбби? Можем мы начать заново? Договоримся, что обе были не правы и, возможно, не заслуживаем любви, которая у нас есть, и мы будем изо всех сил стараться доказать обратное?

– Мы ее заслуживаем. Они тоже ошибались. По крайней мере, Трэвис. Множество раз.

Камилла кивнула, поедая бекон.

– Так ты в порядке? – спросила я. – В самом деле?

– В порядке, – сказала она с улыбкой.

– Это мне и нужно знать.

Я тоже улыбнулась ей, впервые поняв, что мы на одной стороне.

– Хорошо, и… – Я помедлила, пытаясь осознать это, прежде чем снова заговорю. – Если тебе нужно с кем-то поговорить после того, как расскажешь все Тренту, можешь позвонить мне.

– Правда? – отозвалась Камилла, и ее глаза вновь наполнились слезами.

У нее хватало друзей, чтобы поделиться секретами, но я не сомневалась, что этот жест ее растрогал.

Я кивнула. Как только она рассказала мне свой секрет, странное чувство между нами ушло. Я знала, что она что-то скрывала. Теперь она раскрыла карты, и все подозрения ушли.

Не все могли понять, что значит стать объектом любви одного из Мэддоксов. Нам нужно было держаться всем вместе. Я сунула в рот кусочек блинчика и улыбнулась новообретенной сестре. Впереди нас ждала долгая дорога. И это лишь первый день.

Когда мы позавтракали, я вышла наружу, глядя в небо и прикрывая глаза от яркого солнца. Стоило мне сделать шаг, как я врезалась в кого-то, напоминавшего мне Трэвиса.

– Боже, простите! – щурясь, воскликнула я.

– Привет, – сказал мужчина передо мной.

Он сверкнул улыбкой, которая тоже напомнила о Трэвисе, но что-то во взгляде мужчины моментально меня оттолкнуло. Как и то, что он оставил верхние три пуговицы рубашки расстегнутыми, чтобы продемонстрировать отвратительную золотую цепочку. А учитывая количество геля для волос, он выглядел так, будто прибыл из Джерси Шор, да и сам казался дешевой версией Поли Ди.

– Простите, – сказала я, шагнув в сторону.

– Ты же Эбби, да?

Я растерянно посмотрела на протянутую ладонь.

– Да, Эбби Мэддокс.