Под миртами Италии прекрасной

Уже беглого перечисления этих, подтверждаемых свидетельствами современников фактов достаточно, чтобы считать не лишенными оснований предположения, что в архиве португальской поэтессы могут оказаться письма из Петербурга ее дочери, содержащие сведения о дуэли и смерти русского поэта. Нет надобности подробно говорить о том, насколько такие сведения были бы важны. Ведь в том, что мы знаем о преддуэльной истории, все еще много противоречивого и невыясненного.

Но существовали ли действительно, и если да, то сохранились ли такие письма? В любом случае стоило предпринять усилия, чтобы выяснить это. В разные годы через своих знакомых, работавших в Португалии, я пробовал навести справки об архиве Леонор д’Алорна и его содержимом. Однако результатов эти попытки не дали. Поиски в архивах — дело кропотливое, и не всякий за них возьмется.

Но вот в февральском номере журнала «Иностранная литература» за 1984 год появляется статья Н. Поповой о поездке в Португалию и встречах с деятелями культуры этой страны. В их числе был Марио Невеш — первый посол Португалии в Советском Союзе после «революции гвоздик», который, вернувшись на родину, «помимо работы в министерстве иностранных дел, продолжает заниматься изучением русско-португальских связей, и ему удалось разыскать новые сведения о португалке (будущей графине Строгановой)…» Больше того, М. Невеш уже опубликовал о ней статью, копию которой Н. Попова привезла в Москву. Напечатанная в 1979 году в издающемся в Лисабоне журнале «Историа», статья называлась «Португалка, причастная к драме смерти Пушкина».

…Португалия раньше России подверглась наполеоновскому нашествию. Когда в 1807 году французские войска под командованием генерала Жюно вторглись в эту небольшую страну, королевская семья бежала в Бразилию — в то время португальскую колонию. Вслед за нею в изгнание отправилось более пятнадцати тысяч дворян.

Но Бонапарт разделял не только нации, но и семьи, писал М. Невеш. В Португалии было немало знатных семей, расколовшихся из-за того, что их члены принадлежали к противоположным партиям. Один из ярких примеров тому являла семья маркизы д’Алорна, в которой были как противники, так и сторонники Наполеона, причем и те, и другие весьма активные.

Дона Леонор д’Алмейда де Португал Лорена и Ленкаштре (1750–1839), печатавшаяся под псевдонимом Альципе, прославилась не только поэтическими трудами, составившими шесть томов, но и непримиримой борьбой, которую она вела против поработителя своей родины Наполеона. А ее брат дон Педро, после смерти которого к ней перешел титул маркизы д’Алорна, сражался под его знаменами, командуя ставшим печально знаменитым в истории страны Португальским легионом, прошедшим с наполеоновской армией по дорогам Европы и принимавшим участие в кампании 1812 года против России.

Не меньшим ударом для патриотически настроенной доны Леонор было и предательство ее зятя графа д’Ега, мужа одной из ее дочерей — Жулианы Марии Луизы Каролины Софии д’Ойенгаузен и Алмейда (таковы были полные имя и девичья фамилия будущей графини Ю. П. Строгановой). Граф д’Ега пошел на открытое сотрудничество с оккупантами.

Находясь в изгнании в Лондоне, дона Леонор (ее муж — отец Жулианы, граф Карл Август д’Ойенгаузен погиб — он был убит в Лисабоне еще в 1793 году) отправляет дочери отчаянное письмо, выдержка из которого приводится в статье М. Невеша:

«Это письмо предназначается только для Вас. Вы находитесь в величайшей опасности, и она будет еще большей, если Вы из добродетельных, но ошибочных побуждений сочтете необходимым разделить судьбу своего мужа. Я, как мать, имею на Вас права, которыми он не располагает, и, исходя из них, приказываю, чтобы Вы без промедления действовали так, как посоветует Ваша сестра Фредерика.

Жена в некоторых случаях может не повиноваться своему мужу, особенно тогда, когда в опасности ее честь и жизнь. Ваши достоинства, полученное воспитание еще позволяют Вам спасти свою честь; однако если Вы не последуете беспрекословно за своими сестрами, Вы погибнете сами и погубите их!

Укройтесь же у моего сердца, придите ко мне, пока не пронесется эта буря.

Граф мог бы очиститься от позора, о котором пишут газеты, только приступив к сбору оружия и боеприпасов для борьбы с французами. Но если его слепота такова, что ему кажется, будто можно отмыться от совершенных мерзостей кружкой воды, он заблуждается. Мир не глуп и принимает людей такими, каковы они есть. Его поведение было скопищем ошибок и самомнения, и, к несчастью, он запятнал грязью мою дорогую Жулиану…»

Но дона Леонор еще не знала всей правды о самой Жулиане.