Под миртами Италии прекрасной

Примерно в то же время выяснилось, что архив Леонор д’Алорна, который находится теперь в государственном архиве Португалии и входит в фонд маркиза Фронтейра, за которым была замужем одна из сестер Ю. П. Строгановой, удалось просмотреть, хотя и бегло, сотруднице Института языкознания АН СССР доктору филологических наук Е. М. Вольф. Она видела в нем и другие письма Жулианы, в частности из Дрездена, описывающие ее свадьбу с графом Строгановым. Но никаких сведений о Пушкине тоже не обнаружила.

Досадно, конечно. Впрочем, в поиске засчитывается и отрицательный итог, а этот совершенно безрезультатным не был.

В первую же встречу с М. Невешем я спросил, не было ли ошибочным мое впечатление при чтении его статьи, что он где-то видел портрет графини д’Ега-Строгановой?

— Нет, вы не ошиблись, — ответил он. — Я действительно видел ее портрет в доме доктора Фернанду де Маскареньас маркиза де Фронтейра.

Позже М. Невеш прислал мне цветную фотографию этого портрета-миниатюры, подписанного французским художником Ж. Гереном.

Повернув голову в нашу сторону, смотрит графиня Ю. П. Строганова. Волосы завиты крупными локонами. Зеленовато-голубоватое платье оставляет обнаженными верх груди, спины и плечи. Пышный бюст. На шее жемчужное ожерелье в три нити. В ушах серьги с камнем (бриллиантом?) и грушевидной жемчужиной. На рукаве заколка с большим камнем и тремя грушевидными жемчужинами. Не берусь судить о привлекательности Ю. П. Строгановой. В свое время она слыла красавицей, но представление о женской красоте меняется. Пронзительный взгляд холодных голубых глаз, плотно сжатые тонкие губы, острый подбородок, да и все выражение лица говорят о характере твердом и недобром.

Этот портрет — вариант миниатюры того же Ж. Герена, датированного 1826 годом — годом оформления брака с графом Г. А. Строгановым — из собрания ленинградского Эрмитажа. Кстати, портретов Строгановой сохранилось мало, до сих пор было известно всего три.

АЛЬБОМНАЯ СТРАНИЦА, ИЛИ СТИХОТВОРЕНИЕ В ПРОЗЕ

Речь пойдет о собственноручном тексте Николая Васильевича Гоголя, еще несколько лет назад у нас неизвестном и впервые опубликованном мною в нашей печати в 1984 году в дни, когда отмечалось 175-летие со дня его рождения.

На первый взгляд текст этот может показаться сущей безделицей. Действительно, это не чудом сохранившаяся страница из второго, сожженного автором тома «Мертвых душ» и даже не затерявшееся на сто с лишним лет письмо, которое проливало бы новый свет на какую-то сторону или хотя бы эпизод жизни великого писателя. Нет, это всего-навсего короткая и шутливая запись в альбом — непременную в пору романтизма принадлежность всех столичных, да и провинциальных гостиных.

Вспомним «уездной барышни альбом» в «Евгении Онегине». Поэт упомянул о нем с иронией. Но с такими альбомами связан целый пласт культуры первой половины XIX века, и следует признать, что тем же «уездным барышням», которые были не только адресатами, но и хранительницами альбомной поэзии, да и графики, мы многим обязаны. Ведь наряду с упражнениями неумелых рифмоплетов и художников-любителей иные из этих альбомов содержат в себе подлинные шедевры. Достаточно вспомнить стихотворения Пушкина, Лермонтова.

В чей же альбом сделал запись Гоголь? Впрочем, пусть читатель вначале познакомится с ней безотносительно к адресату, восприняв ее, так сказать, в «чистом виде».

Вот этот текст с сохранением особенностей гоголевского написания (в нем заменяются лишь не существующие ныне в русском алфавите буквы и опущены твердые знаки в конце слов, ставившиеся согласно старой орфографии):