Под обломками

– Ты уже задавал мне когда-то этот вопрос, – улыбнулась Тарин. – Видимо, судьба. Иди, тебе пора. Я еще посижу немного.

IV

.

Сквозь французские окна кабинет затапливал солнечный свет. Со стороны стадиона доносился рев трибун: проходили очередные соревнования. Стояла тишина, которую прерывал лишь мерный ход настенных часов.

– Вы хотели меня видеть?

– Да, Виктор, проходите, – ректор отошел от окна. – Присаживайтесь. Я бы хотел с вами поговорить.

По мрачному лицу мужчины можно было понять, что он нервничает.

– Когда ко мне пришли представители… известной вам структуры, я был вынужден дать согласие на ваше трудоустройство. От просьб лиц такого уровня не открещиваются. Я единственный в колледже знаю вашу тайну, и поэтому вы еще здесь, хотя мне много раз жаловались на ваши профессиональные и человеческие качества.… Подождите, дайте мне договорить.

Ректор встал и стал мерить шагами кабинет.

– Я знаю: вы здесь оказались не по своей воле. Вас сюда направили. Но вы должны соблюдать наши правила, чтить наши традиции и устои! И сейчас я хочу предостеречь вас от неверных действий. Действий в отношении Тарин.

– Профессор, я не понимаю, к чему вы клоните, – глаза Виктора опасно заблестели.

– Я вполне допускаю, что вы пока еще сами не осознаете свои чувства к ней, но ваше непрофессиональное отношение становится заметно со стороны. Поверьте, ни к чему хорошему это не приведет.

Виктор вскочил со стула и развернулся к двери:

– Простите, но я не собираюсь больше это терпеть!

– Нет, Виктор, сядьте! Вы выслушаете меня!

Виктор впервые слышал, как всегда спокойный и корректный профессор повысил голос. Ректор был в таком гневе, что на его шее и лице выступили красные пятна. Ему пришлось нечеловеческим усилием подавить в себе эту вспышку, чтобы продолжить разговор в спокойном тоне.

– Поймите, я не желаю вам зла. Я лишь хочу напомнить вам, что начиная отношения, нужно задуматься, к чему это приведет. Если ни к чему, то незачем вводить бедную девушку в заблуждение.

– С чего вы вообще взяли, что…

– Не нужно. Я прекрасно знаю, как она действует на мужчин. Словно исподтишка. Она так похожа в этом на свою мать…. Знакомишься, сближаешься. Думаешь при этом: вроде бы ничего особенного, никакая не красавица, но… и потом уже сам не замечаешь, что вы не просто друзья. А когда понимаешь, и хочешь вынуть эту занозу из сердца, оказывается, что та сидит чересчур глубоко. Тогда начинаешь злиться на нее, будто она в чем-то виновата. Но она, действительно, понятия не имеет, что обладает таким магнетизмом. И хорошо еще, если она ответит взаимностью. Иначе придется пополнить ряды ее друзей-мужчин, которые на самом деле ни на что не могут претендовать, но и перестать общаться с ней тоже не могут.

Ректор перестал ходить по кабинету и сел напротив Виктора:

– Вы думали, ЧТО можете ей обещать? Вы же уедете отсюда, как только закончите расследование. Что потом? Разве вы можете предложить ей официальный статус, не подвергая ее жизнь риску? Вдруг она окажется в опасности из-за вашей работы? Ваши постоянные командировки, ваш образ жизни не для человека с обязательствами. Вы же лет на десять ее старше, вы должны думать о будущем. Если вас убьют, она, возможно, даже никогда не узнает об этом. Или вы думаете, она проживет на пенсию вдовы? Вы никогда не сможете рассказать ей всю правду о себе. А лжи с нее и так достаточно. Тарин уже натерпелась на две жизни вперед.

Профессор ненадолго замолк. Клокотавшая в нем злоба уже улеглась.

– Она рассказала вам, почему оказалась здесь?

– Немного, – голос Виктора даже ему самому показался холодным и отчужденным. – Ее друзей убил человек из их же исследовательской группы при попытке выкрасть информацию.

– Не думаю, что вы знаете все. Она ведь не сказала вам, кто был этот человек, правда? Что он предал не только группу, но и ее лично, поскольку они собирались пожениться? Что он обманом втерся к ней в доверие, и благодаря ей нее стал членом их коллектива? Они назначили дату свадьбы, было куплено подвенечное платье. А он просто использовал ее, лгал, чтобы достичь своей низкой цели! Убил ради этого ее друзей! Когда она вернулась в тот день к себе в комнату и увидела то самое платье, с ней случилась истерика…

Ректор снял очки и потер переносицу. Разговор давался ему очень нелегко. По непроницаемому лицу Виктора он не мог понять, что тот сейчас чувствует.

– Я забрал Тарин оттуда, как только смог. И вот сейчас я вижу, что она снова начала оживать, ощущать вкус жизни. Поэтому я прошу вас не как начальник подчиненного. Я требую как отец: прекратите, пока не поздно, пока это не перешло в нечто серьезное, пока моей девочке снова не разбили сердце. Больше я этого не допущу.

Виктор подождал немного, чтобы удостовериться, что ректор высказался полностью. Не прерывая молчания, он поднялся и покинул кабинет.

В лаборантской комнате, воспользовавшись свободной парой, уже сидела Тарин. Она склонилась над микроскопом, рассматривая пробу.