Под сенью Дома Блэк...

К тому времени я стал ловить себя на мысли, что мне нравиться погладить в конце исполосованные ягодицы, больно ущипнуть их, довести до отчаянного визга... Лестрейндж становился гораздо более приятной игрушкой, чем Нюнчик. К тому же я уже был хорошо осведомлен, что некоторые предпочитают иметь дело не с девушками. Мной овладело любопытство. Что в этом настолько... приятного?

– Пусти-и-и!!! – Лестрейндж выл, дергался, но я не позволял ему вырваться, прижимал к полу, накрутив длинные волосы на кулак.

Другой рукой я развел пальцами истерзанные мягкие половинки. Маленькая дырочка, сморщенная в звездочку... и как там может поместиться член? Палец сам дотронулся до звездочки, надавил...

Я прижал Лестрейнджа к голому полу рукой, навалившись на его спину, одновременно протискивая внутрь свой палец. Запоздало пришла мысль, с чем я могу там повстречаться. Вытащил палец, взял палочку, произнес специально разученное заклинание из колдомедецины, и вновь полез исследовать мягкую попку малыша Басти.

Через какое-то время палец свободно входил внутрь тельца мальчишки, что перестал вырываться и ругаться. Теперь он молча плакал, бессильно вздрагивая подо мной. Меня это не трогало, я был занят.

Один палец...

Два пальца...

Третий, с трудом, но входит...

Я проворачиваю пальцы, сгибаю их, чувствуя теплые, мягкие стенки внутри.

Вот теперь ТАМ вполне может поместиться член...

В шестнадцать лет стояк может образоваться на что угодно. Даже на задницу тринадцатилетнего мальчишки, а меня еще толкало любопытство. И я его, фактически, изнасиловал...

Он заорал как резанный, когда я толкнулся внутрь, стремясь сразу войти как можно глубже. Я чувствовал, как раздаются мягкие стенки, принимая меня, сладко стискивая, сжимая, а в уши бился отчаянный крик.

Но в Выручай-Комнате можно кричать сколько угодно.

И тебя никто не услышит.

Это оказалось сладко. Врываться в тугую попку, что, до звезд в глазах, сжимает твой член. Вскрики, всхлипы рыданий, мольбы...

– Мама!... Больно!... Не надо... Пожалуйста... у-у-у...

Когда я кончил, мой член был в крови, а у него меж половинок еще столь детской попки было мокро. Но мне было слишком хорошо, чтобы терзаться виной. Я прижимал его к себе, целовал соленные от слез щеки, дрожащие губы и думал, что это было сладко. Очень сладко, а значит... надо повторить.

Повторить не удалось.

После выходных наступили зимние каникулы и все разъехались. Уехал и малыш Басти, что не появлялся в Большом Зале на трапезах в эти дни. Скорее всего он оплакивал в своей комнате свою невинность. С каникул он в школу не вернулся.

Помнится это заставило меня поволноваться. Вдруг он все же рассказал все дорогому братцу? Но шло время, а неприятности в лице Рудольфуса Лестрейнджа так и не обрушились на мою голову. И я выкинул его, и Баста,

из головы. Чуть позже, чисто случайно я узнал, что Рабастан уехал учиться в Дурмстранг. Он продолжал переписываться с моим братом и Барти Краучем.

Вновь мы встретились спустя четыре года. В бою. И должен заметить, он многому научился. Меня он атаковал с такой яростью, что я был вынужден уйти в сплошную оборону. Явившиеся не к месту авроры помешали нам изрядно в той драке. Пришлось сворачиваться и делать друг другу ручкой.

С тех пор пролетело пятнадцать лет...

Но даже сейчас, вспоминая прошлое, у меня кровь по жилам течет быстрее и жарче, стоит только припомнить картины прошлого. После Азкабана не очень-то у меня горячая кровь. Эрекция по утрам скорее удивительное событие и молодая женушка не часто ее вызывает. Хотя она очень даже... хороша.

Да только сейчас мне бы хотелось вернуться в прошлое, в Выручай-Комнату, чтобы вновь "приласкать" одного рыжика...

За окном сверкнуло вспышкой и я рассеяно посмотрел во двор. На площади темной кучей тряпья безвольно лежала фигура. Так... Маг? Кто это? Один из Ордена Феникса? Просто маг, попавший в беду?

Бросив сигару, я рванул из комнаты. Слетел с лестницы, чуть не сбив с ног девчонку, выскочил из дома, держа палочку наизготовку. Я оказался рядом с неподвижной фигурой почти мгновенно. Наклонился, перевернул на спину, цепко пройдясь по площади взором, а после узнал мага.

Мысли материальны. Мечты сбываются. Не все, но...

Передо мной лежал Лестрейндж-младший.

И, кажется, кое-кто его здорово потрепал...

Луни немного разбирался в колдомедецине. Ладно, признаю, он хорошо ее знает. Мечтал после школы стать целителем, надеялся этим заслужить уважение, изменить мнение окружающих насчет себя и оборотней в целом... Так вот, Луни выяснил, что кое-кто приложил Басти мощным проклятьем, которое чуть ли не спалило нервную систему организма. Благо мозг не пострадал. Зато тело, судя по всему, парализовано наполовину. Снять остаточные следы проклятья и дальнейшее лечение будет сложным и трудным делом.

А кто его лечить будет?

Если выдадим его властям, то его отправят в Азкабан. Долго он там проживет? Больных узников в Мунго не отправляют, а в самой тюрьме штатный целитель не предусмотрен.

– Что мы будем делать? – спросил Рем.