Под солнцем горячим

- Бабушка, ты когда вернешься с курорта?

- Не скоро. А что?

- Пошли бы мы вместе с тобой в поход. И чтобы обязательно через хутор Алюк.

- Пригласи ребят.

- Да я уже приглашал. Они выбрали совсем другой маршрут. Хотят все узнать про Гузана.

- Значит, плохо убеждал. -

- Что я мог? Говорил: пойдемте. И все. Толком-то сам ничего не знаю. В записке не сказано.

- Так это на одной ее стороне. А на обороте читал?

- На обороте? - Гера даже рот раскрыл, глядя на бабушку.

Как он сразу не догадался! У записки-то две стороны. И, может, на другой все разъясняется. Но ведь она - под стеклом.

- А мне ее покажут, бабушка?

- Конечно, скажи - интересуешься.

- Пойдем со мной.

- Э нет, дружок. Добивайся сам. Не привыкай, чтоб подносили на блюдечке. Действуй самостоятельно.

Самостоятельно… Гера простился с бабушкой и вышел на шумную улицу, а бабушкины слова продолжали звучать для него: «Действуй самостоятельно!»

Они звучали сейчас, как боевой приказ. И это было понятно: он же хотел разведать о боевых партизанских делах.

Он немедленно направился к старинному трехэтажному зданию музея - с каменными завитушками над окнами - и храбро ступил на мраморное крыльцо. И уже открыл стеклянную дверь, но подумал: «Самостоятельно-то самостоятельно, а все же лучше с кем-нибудь из ребят. Хотя бы вдвоем. Вроде как делегация от класса».

Кому же можно довериться? Пожалуй, самый подходящий- Толстый Макс. Один раз они вместе уже разглядывали записку. А когда обсуждали маршрут, Толстый Макс поддержал Геру. Гера это запомнил. Кроме того, их связывала теперь общая тайна - месть жалобщику Семену. И сидят за одной партой. Да и живут близко…

Короче, Герка помчался за Максимом Швидько.

ЧТО ЖЕ БЫЛО НА ОБОРОТЕ ЗАПИСКИ?

Толстый Макс сидел без рубашки на балконе своего третьего этажа и загорал.

- Эге-ге! - крикнул Гера снизу. - Спускайся, дело есть.

- Чего еще? - Макс свесился через перила, что-то жуя.

Он вышел из подъезда в серых брюках и коричневой рубашке навыпуск, что-то еще дожевывая. Гера вспомнил, что сам давно не ел - ведь сразу после уроков пошел к бабушке.

- Что у тебя? - кивнул он в надежде на то, что Швидько поделится.

Но не тут-то было. Толстый Макс и в школе никого не угощал, хотя на каждой перемене ел что-нибудь вкусное. И сейчас он тоже молча вынул из кармана конфетину в блестящей обертке, развернул и отправил в рот. У Герки потекли слюнки.

- Ладно, - сказал он, стараясь не глядеть на Макса. - Слушай, какое дело.

Но, выслушав Геру, Швидько разочарованно помычал.

- Да ну, еще топать куда-то в такую жару. - Он поглядел на небо, с которого действительно вовсю шпарило солнце.

- Недалеко же тут, - начал агитировать Гера. - Рядом музей. И тень всю дорогу, если под деревьями шагать.

- Да ну, - опять затянул Швидько и вдруг бодро спросил: - А мороженое купишь?

Гера торопливо ответил, будто готовился сам предложить, да еще не успел:

- Спрашиваешь! Швидько оживился:

- Ну тогда пошли. Только учти: пломбир в шоколаде. Я другого не ем.

Он еще торговался, этот пучеглазый толстяк!

- Ладно, - уверил Гера. - В шоколаде.

И вот они снова в том зале, где выставлена огромная пушка и висит сабля Кочубея. А в углу, на столике под стеклом…

Можете представить, с каким волнением приближался Гера к этому столику с партизанской запиской! Он словно боялся, что взглянет сейчас, а записки уже нет. Но она была на месте.

- Видишь? - шепотом спросил Гера.

Толстый Макс оглянулся на дверь, около которой сидела на стуле дежурная, седая женщина в черном платье, и потрогал руками стеклянную крышку. Крышка не открывалась.

- Как же быть? - зашептал и Швидько.

Гера глубоко вздохнул, словно готовился прыгать в холодную воду.

- Сейчас. - Он подошел к дежурной: - Скажите, пожалуйста…

- Что, мальчик?

- Мы пионеры, - заговорил он. - Идем в поход. Нам хочется знать, что в этой записке. С другой стороны. Откройте, пожалуйста.

- Нельзя, - сказала дежурная. - Смотрите, что выставлено.

- Но нам очень надо, - вмешался Толстый Макс.

- Мало ли что вам надо, - неумолимо отрезала дежурная. - Многие захотят с другой стороны или с третьей, так всем и показывай? Не положено. И не морочьте мне голову. - Она отвернулась.

- Мы не морочим, - пробормотал Гера.

Вот и весь сказ. А бабушка говорила: объясни, разрешат. Ей бы, конечно, разрешили. А на мальчишек - ноль внимания.

- Ну вот, видишь, ничего не вышло, - зашептал сбоку Швидько. - Только все равно это не считается, я с тобой ходил, гони теперь пломбир.

Его больше ничто на свете не интересовало. А Герка с тоской смотрел на пожелтевший листок, который словно поддразнивал: «Ну, прочитай меня на обороте, прочитай».

- Пошли, - потянул Толстый Макс за рукав. - Что зря-то торчать?