Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

И таким образом, я желаю и постановляю, чтобы указанные вдовы молили Бога за меня, моих покойных отца, мать и иных скончавшихся родных и друзей. Все это не должно иметь следствием закабаление моих детей и их обязательство вести там строительные работы, превышающие вышеназванную сумму в 100 су и сумму, которую мне будут должны выплачивать по вышеназванной ренте. Поскольку ни я, ни мы не обязаны вести строительные или ремонтные работы в этом доме (зачеркнуто: если возникнет какой-либо судебный процесс, призванный принудить моих детей), желаю, чтобы в случае, если мои вышеупомянутые дети каким-либо иным образом окажутся обязаны и должны оплачивать содержание и ремонт этого дома, они будут от этого освобождены в силу действия настоящего завещания. А если возникнет какой-либо судебный процесс по этому поводу, призванный принудить моих детей платить на ремонт сумму, превышающую указанные 100 су ренты… то я отменяю указанную статью завещания, а также аннулирую ее и те 10 ливров ренты, дарованные им мной лично. И чтобы в этом случае там не жил никто из старух…. и я хочу, чтобы указанная рента была оттуда изъята, а выплаты им будут прекращены.

Наверное, не только мнительность, но и немалый жизненный опыт, накопленный в ходе многолетнего общения со вдовами, сказываются в следующих словах Ле Пилёра:

Настоятельно прошу указанных вдов и их преемниц, чтобы они жили в мире и дружбе и в полном уважении как друг к другу, так и к их начальнику и патрону, который будет им назначен и кого они должны слушаться; и также прошу моих детей, чтобы они соблаговолили распорядиться и использовать к их благодеянию и обеспечить благотворительную помощь бедным и способствовать им, а также ремонту указанного здания.

Трезвый расчет сочетается со стремлением поставить дело так, чтобы избежать формализации благотворительного акта — стороны обязаны быть искренними: старухи ничего не должны требовать, но только молиться за семью своих благодетелей и жить в мире как с ней, так и между собой; дети ничего не обязаны делать, но Ле Пилёр настоятельно просит их быть милосердными. И еще одно характерное пожелание адвоката, адресованное насельницам вдовьего дома:

Затем, я еще оставляю указанным вдовам мой портрет, ныне находящийся в их доме, чтобы он был помещен на видное место для памяти обо мне[80].

Значение последнего предписания трудно переоценить. Удивительный взлет искусства портрета в конце Средневековья — начале Нового времени помимо эстетических причин имел и практическое объяснение. Например, по завещанию Луизы Рагье, жены президента Счетной палаты Жана Бриссоне, значительные суммы тратились на содержание приюта Детей Господних (так называемый приют Красных детей), но оговаривалось условие:

предписывается, чтобы в зале, где будут питаться указанные малые дети, было повешено изображение Страстей Господа Нашего, и чтобы под картиной была нарисована женщина, дабы указанные дети имели напоминание, чтобы молить Бога за указанную усопшую[81].