Под цикадным деревом

В глубине души мы догадывались, что между нами существуют родственные связи. Меня это радовало. Теперь мы с Ларой и Джадой прекрасно дружили втроем: несколько мгновений они изучали друг друга, а потом прониклись взаимной симпатией. Они принюхивались, красноречиво переглядывались (давай проясним, дорогуша, Чечилия — моя). Затем я уронила несколько стаканов за барной стойкой, где начала работать по пятницам, и Лара с Джадой поняли, что на какое-то время им придется объединиться и помогать мне, чтобы я и дальше продолжила развиваться: ситуация была незатейливой, но олицетворяла всю нашу жизнь.

— Ты в порядке? — Роберто присел рядом со мной на бортик бассейна.

Нам удалось уговорить его провести день в воде только потому, что завтра мы с мамой вернемся в Верону, чтобы разобраться с насущными вопросами и решить, как поступить с магазином. Мы не увидимся с Роберто до Феррагосто[19], когда он приедет к нам в гости. Мы собирались устроить ужин — что-то вроде вечеринки в честь его прибытия — в саду нашего дома.

Пришлось довольно долго уговаривать его надеть плавки: он, как и я, ненавидит выставлять тело напоказ.

— В порядке, — ответила я.

Роберто — или мне стоит называть его Лоренцо? — ненадолго умолк. В крытом бассейне было шумно. Я различала какой-то низкий рокот и сильный запах хлора, но меня ничего не пугало. Рядом с Роберто мне было спокойно.

— Послушай, Чечилия, — прочитала я по его губам, — возможно, здесь не лучшее место, чтобы спрашивать тебя, но… Я собирался спросить, не хочешь ли ты, чтобы я удочерил тебя. Я стал бы твоим… опекуном, пусть даже ты совершеннолетняя.

Роберто не знал, куда деть полные руки, произнося эти слова. Я молча положила свою руку на его. Тепло мужских ладоней подействовало на меня успокаивающе, даже небольшая мозоль на его безымянном пальце придала уверенности, и мне пришло в голову, что именно так чувствуют себя рядом с настоящим отцом.

Сегодня мой последний день в Брешии.

Я решила сходить в полицейский участок, попрощаться с Эммануэлем и с доном Армандо в приходе. Ведь они тоже помогали искать Лоренцо. Потом я собиралась встретиться с Джадой у собора: мы поняли, что жили в городе, но почти ничего о нем не узнали и хотели побывать в паре мест до отъезда: начнем с собора и замка, а озеро Изео посетим летом.

— Найдешь ли то, что ищешь, или нет — неважно. Важен сам процесс поиска, — объяснял мне Эммануэль, все такой же уставший и отекший от недосыпа, но располагающий к себе, как это бывает только с честными трудягами вроде него.

Я призналась, что наконец начала читать нахваленный Ларой роман, который он мне подарил, — «Личные обстоятельства». Только не сказала Ларе, что мне ужасно не понравилась Фульвия.

Эммануэль пустился в рассуждения о книге.

— Ты понимаешь, Чечилия? — мы перешли на «ты». — Милтон прилагает невероятные усилия, чтобы найти своего друга Джорджо, но, на мой взгляд, его одержимость не имеет ничего общего с его истинным желанием найти Джорджо. Сейчас объясню. Милтон заинтересован в том, чтобы сохранить два аспекта их жизни — жизнь до войны и жизнь во время войны, но это все равно что пытаться руками удержать вместе два дрейфующих континента. Понимаешь?

— Да, думаю, что понимаю.

Эммануэль улыбнулся собственной щепетильности и спросил, получила ли я результаты ДНК.

— Нет, пока нет. Они скоро придут. Я позвоню тебе, когда получу их.

— Хорошо, спасибо. Буду рад услышать, чем все закончилось. Только вот одно меня смущает…

Он слегка повернулся в офисном кресле, провел по столешнице руками.

— Портрет. Из твоего рассказа выходит, что Лоренцо, он же Роберто, не попал под опеку того юноши, Нери Фантони…

— Так.

— Хм. А как же тогда Нери послал твоей тете рисунок малыша, если он не видел Лоренцо?

Я на мгновение задумалась.

— Не знаю…

— Значит, ты не знаешь, где все это время был Нери, где он жил после войны…

— Пока нет. Мы ждем, когда нам разрешат встретиться с женщиной, которая, вероятно, сможет многое объяснить. Она живет в монастыре…

— При котором существует приют.

— Именно.

— Ты случаем не замечала у Роберто родинки на плече, родимого пятнышка?

— Нет. Хотя, может… Знаешь, вчера мы вместе ходили в бассейн, но я не обратила внимания. Не думаю, что есть смысл искать родинку. Судя по всему, портрет рисовали не с натуры. И потом, с годами тело может меняться.

Тогда Эммануэль произнес слова, которые немного смутили меня:

— Чечилия, постарайся не радоваться раньше времени. На всякий случай. Пока не придут результаты анализов. Вот тебе мой совет: лучше поумерить оптимизм.

Мне хотелось бы ответить, что у меня достаточно улик, которые доказывают мою версию, что я вижу общую картину. Роберто показал мне свидетельство о рождении, в котором написано, что Эудженио Поллини — его отец, поэтому Роберто, без сомнений, и есть Лоренцо. Как бы то ни было, я поблагодарила полицейского. Я не изменилась — все та же вежливая, немного робкая девушка.

— Буду иметь в виду, Эммануэль. Лучше поумерить оптимизм. На всякий случай.

— Знаешь, я тут подумал…

— Эммануэль, ты меня…