Подарок фирмы

- Что же тут не понять? Куда ты клонишь?

- Как ты думаешь, сколько мне лет?

- Понятия не имею.

- Сорок четыре. В прошлом месяце исполнилось двадцать пять лет, как мы женаты... двадцать пять лет и тридцать дней...

- Выпьем за это.

Мы чокнулись. Она спросила:

- Ты все еще служишь в полиции?

- Ушел шесть лет назад.

- Луис всегда говорил, что ты служишь в полиции.

Его друг - настоящий полицейский и настоящий боксер!

Он тобой гордился... Тебе неприятно, что я говорю о Луисе?

- Нет.

- Мне кажется, тебе неприятно.

- Еще и дня не прошло, как он раздробил себе череп.

Ты его вдова. Не просто вдова, вдова моего лучшего друга.

- Вдова... - Глаза у нее блестели. Она криво улыбнулась и опрокинула стакан. Слишком уж она лихо пила, даже для такой женщины лихо... Смешно... я уже давно вдова, очень давно... Последние шесть лет мы с ним не жили, вернее, жили в одном доме, но спали в разных комнатах, и у каждого была своя жизнь. Тот Луис, которого ты знал, ничего общего не имел с Луисом, которого знала я, которого я постепенно стала узнавать... А сейчас налей мне еще.

Я налил ей и себе. Мы выпили, не глядя друг на друга.

- Он стал импотентом, - вдруг сказала она. - Импотентом.

Я поднял стакан и выпил до дна. Она слегка улыбнулась мне и принялась за джин. Мы молчали.

По радио звучало болеро "Ты моя" в исполнении Мансанеро. Оно очень нравилось Манолите Саседон.

- У нас было общее дело, но не было семьи, - продолжала она, как бы разговаривая сама с собой. - Фирме нужны были мы оба, фирме всегда нужны все: он, я, все.

Мы вынуждены были оставаться вместе... Но я не испытываю к нему ненависти, никогда не испытывала, поверь мне. Я была его студенткой в университете и влюбилась с первого взгляда. Еще бы, такой способный, умный, культурный и очень красивый... революционные взгляды... Ты себе не можешь представить, каким он был тогда левым...

Влюбилась, вышла замуж по любви и потом еще продолжала по-своему любить его. Луис был... не знаю, как сказать... он был необыкновенным человеком, очень обаятельным, что ли.

- А ну-ка, давай выкладывай все.

Она посмотрела на меня в упор.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты пришла сюда не за тем, чтобы поговорить со мной о своем муже. Ты хочешь узнать, почему Луис сделал такую запись на календаре. Меня уже спрашивал об этом комиссар Фрутос, сеньора де Роблес, и я ответил.

что не знаю.

- Не зови меня, пожалуйста, сеньорой де Роблес Мое имя Кристина, Кристина Фуэнтес. Я очень волнуюсь и нуждаюсь в помощи.

- В какой именно?

Глаза ее блестели, впрочем, она много выпила.

- С Луисом происходило что-то странное, он был не такой как всегда, последние шесть месяцев он много пил, напивался почти ежедневно, по ночам не бывал дома, раньше такого не случалось. Он нервничал... был взвинчен, раздражался по пустякам.

- Не вижу ничего особенного в том, что мужчина иногда выпьет лишнего.

- Дело не в этом. В последние полгода Луис совершенно забросил дела, чи разу не переступил порог своего кабинета. То он говорил, что собирается развестись и вернуться в университет, то начинал нам читать бесконечные политические проповеди... мы узнали, что он связался с плохой компанией... скажем так.

- Что ты понимаешь под плохой компанией?

- Ну... с этими... кто шатается по притонам... ведет распутную жизнь... ты понимаешь, о чем я говорю.

- Откуда вы узнали?

- У фирмы есть служба безопасности, и моя мать - я об этом не знала приказала следить за Луисом. Выяснилось, что он бывает в одном притоне, кажется, бар "Рудольф" или что-то в этом роде. Там собираются гомосексуалисты и "травести", ну... те, кто сделал себе операцию и стал женщиной. - Она замолчала. Я воспользовался паузой, чтобы снова наполнить стаканы. Мы выпили. Никогда бы не подумал, что такая изящная женщина способна так много выпить. - Ужасное место. Я до сих пор не знаю, что там делал Луис и почему он так часто бывал в этом баре... Однажды вечером он очень сильно разругался с мамой... я пришла к концу их ссоры, но кое-что успела услышать. Луис что-то кричал о фотографиях Не знаю... Ты в курсе дела?

- Нет.

- Он ничего не говорил тебе о фотографиях?

- Я уже сказал, что нет.

Балконные двери начали медленно раскачиваться. Я погасил сигарету и тут же закурил новую. Двери вернулись на место, но на стеклах заиграли зеленые блики.

Огромные зеленые огни то вспыхивали, то исчезали. Они показались мне знакомыми, но я никак не мог вспомнить, где видел их раньше.

- Ты меня слушаешь?

- Стараюсь, - ответил я. - Создается впечатление, что у Луиса была любовница. Обычное объяснение в таких случаях, не правда ли?

- Или любовник. Бар "Рудольф" посещают гомосексуалисты. Наши люди сообщили, что его часто видели в компании высокого худого мужчины по имени Паулино Пардаль, когда-то он работал у нас на фирме. Известный педераст. Он постоянно выкачивал из Луиса деньги, бывали случаи, когда Луис тратил двадцать-тридцать тысяч песет за вечер, а иногда и больше.

Я задумался.

- Паулино, - наконец произнес я. - Ты говоришь, он работал в вашей фирме?