Подарок фирмы

- У меня голова трещит, я плохо соображаю. Почему бы тебе не помолчать, пока я не придумаю какое-нибудь приличное оправдание?

В доме у меня было всего две пепельницы: одна из красной керамики реклама марочного вермута, другая из стекла. Лола запустила мне в голову обе, вместе с окурками и пеплом. Мне удалось увернуться, но окурки вперемешку с осколками красной пепельницы рассыпались по постели. Внезапно Лола успокоилась и села в кресло.

- Свинья, - с чувством сказала она.

- Хватит.

- Сукин сын.

- Я тебе говорю: достаточно.

Она бросила трусики на пол.

- Интимное свидание? Птичка, залетевшая сюда, оставила тебе на память небольшую деталь своего туалета!

- Я сейчас встану и сварю кофе. Хочешь?

- Пошел ты со своим кофе...

- Договорились. - Я начал с трудом подниматься. - Кстати, как тебе пирожные с кремом?

Она вскочила, бросилась к журнальному столику, схватила бутылку из-под джина и замахнулась. Остававшийся на донышке джин вылился прямо ей на голову. Бутылка ударилась об пол, издав глухой звук. Лола снова села в кресло. Лицо ее пылало. Мне наконец удалось встать, закурить последнюю остававшуюся в доме сигарету и накинуть халат.

Лола стояла у балкона и смотрела на улицу. Легкий ветерок трепал ее волосы. Назойливый визг машин, проносившихся по Пуэрта-дель-Соль, врывался в комнату как непрошеный гость. На ней была мини-юбка цвета натуральной кожи, едва прикрывавшая крутые бедра. Я подошел к ней поближе.

- Лола...

Она обернулась.

- Все кончено. Тони.

- Не будь дурочкой, Лола.

- Твое барахло я оставлю у "Риваса". А сейчас дай мне ключи от квартиры.

- Сама возьми. Они лежат в верхнем ящике.

Она осторожно открыла и закрыла ящик, как будто боялась разбудить спящего ребенка.

- Давай поговорим спокойно, Лола.

- Мне нечего сказать тебе. Да и не хочется. Ни сейчас, ни завтра, никогда. Ты меня понял, Антонио Карпинтеро?

- Зови меня Тони.

Она пересекла комнату и открыла дверь. Потом пошарила в сумочке и бросила на пол ключ от моей квартиры.

- Я совершила ошибку, связавшись с тобой. Ты голодранец, пустое место.

Дверь с шумом захлопнулась. Удар эхом прокатился по всему дому. Я раздавил пальцами сигарету и выбросил окурок на улицу. В этот момент мое внимание привлек какой-то предмет, валявшийся на кресле. Толстый, белый.

Лола села прямо на него.

Это был конверт, оставленный Кристиной. В нем лежали десять новеньких купюр по пять тысяч песет каждая.

11

На старушке было легкое серое пальто с подложенными плечами и такого же цвета шляпка, напяленная на макушку. Она поглощала консервированные креветки, усердно работая челюстями. Бар назывался "Да здравствует Пепа" и находился на улице Руис, недалеко от площади Дос-де-Майо. Днем там подавали наскоро приготовленные дежурные блюда и бутерброды, вечером он превращался в сомнительное заведение с оглушительной музыкой. Содержали бар две женщины, и обеих звали Пепа. Одна - темноволосая, маленькая, в очках, издали ее можно было принять за школьницу, но стоило подойти поближе и присмотреться к ее ногам, едва прикрытым мини-юбкой, с сухой, как рыбная чешуя, кожей, похожим на ноги старых рыбаков, как это впечатление улетучивалось.

Вторая была блондинкой. Она как-то странно кривила рот, когда разговаривала, и, казалось, выплевывала каждое слово в отдельности. Лицо ее всегда выражало такое безнадежное отчаяние, что у клиентов появлялось невольное желание утешить бедняжку.

- Нет, нет, донья Росарио! Не надо, хватит!

- Но у меня прекрасно получается, сама посуди. - Старушка сложила ладони рупором и закричала фальцетом: - Испанцы! С этой исторической площади, свидетельницы нашего былого величия, я хочу...

- Отлично, отлично! Хватит!

- Тебе, правда, нравится, дочка?

- Очень.

Я медленно пил двойной карахильо [Кофе с коньяком], сидя у стойки напротив первой Пепы, сдвинувшей очки на лоб и крутившей в руках деревянную зубочистку.

- ... туда ходят педерасты и эти сумасшедшие... ну, как их... травести. Все они приходят по своим делам и ни во что не вмешиваются.

- Случаются драки? - спросил я.

- Нет, все спокойно. У них свои интересы, я же тебе говорю.

Старушка дожевала последнюю креветку и расплатилась.

- Я подражаю Хесусу Эрминда, и у меня очень забавно получается, очень.

- Прекрасно, расскажешь в другой раз.

Старушка ушла, а Пепа-блондинка присоединилась к нам.

- Пристала, сил нет. Никак не отвяжешься.

- Она нас достала, - объяснила Пепа-брюнетка. - Решила на старости лет вернуться на сцену и выступать в пародийном жанре.

- Надоела до чертиков. А ты что здесь делаешь? Что ты у нас забыл?

- Ему нравятся артисточки, - внесла ясность черная Пепа. - Вот в чем его проблема. Правда, Тони?

- Я тут спрашивал у Пепы насчет "Рудольфа".

- Только этого не xeaiano! Еще один ненормальный.

Решил связаться с травести? Боже мой, разве сейчас есть мужчины!

- В первый раз слышу, что там собираются травести.

Ты случайно не перепутала?

- Хватит заливать... видать, захотелось попробовать.

Нечего прикидываться.

- Я не прикидываюсь.

- Это сейчас в моде, - заверила меня черная Пепа. - Все ищут острые ощущения.