Подарок из страны специй

Тридцать первого октября 1984 года убили Индиру Ганди. О ее гибели Катя с Демой узнали задолго до официального объявления, среди журналистов новость эта разлетелась со скоростью звука, телефон дома разрывался: а вы слышали? это точно? слышали? Правда, сначала мало кто в это поверил. Но в конце концов пришлось, сообщили по телевидению и сразу стали показывать толпы людей около Индийского института медицинских наук, в который привезли ее тело. Люди стояли молча, никто не кричал, все еще надеялись на чудо.

Дема с оператором сразу же уехали в город в надежде снять что-то важное, Катя засела у телевизора. Показывали только растерянных людей в белых траурных одеждах, которые шли и шли к институту, заполняя соседние с ним улицы и площади. Все вокруг уже было белым, словно покрытым снегом. Несколько раз вбегал растерянный Камча и требовал официальных подробностей. Он узнал уже довольно много и сам – сарафанное радио работало отменно:

– Мне сказали… – Камча на секунду замолк и вновь продолжил: – …Что Госпожу Индиру убили профессионально, по-медицински профессионально, – качая головой, сообщил повар. Глаза его были влажными, но он держался. – Ее же охранники и убили… Все были сикхами… Вот уж чего мне не понять… Хотя ей давно предлагали убрать сикхов из охраны… Да и слухи о заговоре против нее ходили уже давно, и не без оснований, все время кого-то ловили, арестовывали, допрашивали, это каждый знает. Она все время отказывалась, боялась вызвать ненависть у сикхов. А если бы их вовремя убрали, Госпожа была бы еще жива. Вот если бы она в свое время заменила личную охрану на гуркхов, они бы сами жизнь за нее отдали не думая. Но ничего, им отомстят, – решительно произнес Камча, словно сам лично замышлял месть. – Самая темная ночь проходит, и солнце сияет вновь, как говорил Махатма Ганди.

Вскоре выяснились еще подробности. Катя все сидела у телевизора, который, кроме общих планов города и толпы, ничего показать не мог, а Камча с каждым разом приносил все более подробную информацию. Как это ему удавалось, Катя не понимала – телефона у него в келье не было, но, видимо, существовала какая-то другая система оповещения и доставки новостей, о которой никто не догадывался. Несколько раз она слышала, как натужно скрипела калитка – то ли куда-то бегал сторож, то ли кто-то заходил из знакомых Камчи, во всяком случае, новости каждый раз обновлялись. Камча чувствовал себя уже больше чем поваром, кем-то более важным и значительным, вестником, почти Бояном, летописцем, который буквально пишет историю. Рассказы его становились богаче и подробнее, он выступал, словно на сцене, менял голос, перехватывал дыхание, размахивал руками, пытаясь придать красочности сухим новостям и осознавая важность происходящего:

– Госпожа шла в то утро из своей резиденции в секретариат, где, как обычно, принимала посетителей. Шла и шла. Ей даже не нужно было выходить на улицу, не нужно садиться автомобиль и… – Камча поднял вверх свой крошечный указательный пальчик, – …не нужно было надевать пуленепробиваемый жилет – какая опасность в собственном доме?

– Доброе утро, мадам, – Камча поздоровался с кем-то незримым и отдал честь, показывая, как это сделал один из охранников.

– Доброе утро, мадам, – сказал Камча за другого, изменив голос на совсем писклявый, показывая этим, как он их всех презирает. – Они, мадам, – многозначительно добавил повар, – решили быть вежливыми. А потом цинично открыли по ней огонь. Восемнадцать выстрелов, и все в цель… – Камча принялся безостановочно палить из пальца по дивану. – Оранжевое сари, ее любимый цвет, тотчас пропиталось кровью. Выстрелы услышали в доме и через несколько минут Индиру Ганди, пока еще живую, со слабо бьющимся сердцем, доставили в институт.

Он взялся за сердце и показал, как оно все еще бьется, а потом стал перечислять медицинские подробности, которые так быстро стали ему известны. Катя слушала, открыв рот.

– Специальная операционная на третьем этаже стоит всегда чистой и подготовленной, это все военные знают, не секрет. Там есть все для экстренной реанимации – кровь для переливания, рентгеновский аппарат, установки для замены органов – искусственное сердце, искусственное легкое, искусственная почка – все самое современное, по самому последнему слову техники. И реанимация, как я узнал, началась прямо в лифте, и в операционную ее уже привезли подключенной ко всем приборам. Потом несколько часов пытались вернуть Госпожу к жизни, хотя было уже понятно, что все эти усилия бесполезны. Тем не менее пытались снова и снова, надеясь на чудо, иначе было никак, и за эти несколько часов испробовали все… Потом консилиум врачей пришел к выводу, что все эти жуткие раны несовместимы с жизнью. Иными словами, что толку делать операцию на практически мертвом теле… – Камча замолчал на минуту и добавил: – Время никого не любит и никого не ненавидит, время ни к кому не равнодушно – оно уносит всех.