Подарок из страны специй

Р. S. Лидка, твои лепешки пользуются в Дели таким успехом, что повар решил сделать свои! Получилось очень похоже, но все равно не то, хотя я ем с удовольствием и Дементий от меня не отстает. Он жуткий обжора! Я недавно не успела оглянуться, как он съел в один присест полбанки селедки и чуть ли не весь черный хлеб, что был у нас в холодильнике! Борщ тоже съел, хотя я на днях сварила очень много. Дема просит, чтобы я научила нашего повара готовить что-то московско-русское, и ноет, что ему уже надоели индийские карри-шмари. Я попробую его научить, только не знаю, чему именно. Какие ваши предложения?

Второй день ждем Москву, но нас почему-то не хотят, а у Дементия горит материал. По этому случаю сидим дома у телефона, связи никакой…

Я вам уже писала, что мне нужен, во-первых, лавровый лист для борща и, во-вторых, юбка клетчатая зеленая для меня, а в-третьих, одну пачку но-шпы. Больше пока ничего не придумала. Передавайте тогда с Алей – Колей.

Очень вас всех люблю и скучаю! Пишите мне много и часто!

Ваша личная дочь-внучь-сестра!»

Домашние животные

В общем, индийская жизнь пошла своим ходом. Из прошлой биографии этого домика осталась лишь большая лиана, доставшаяся от бывших хозяев в открытом зимнем саду. Решили ее оставить как старожила. И правильно сделали. Этот зеленый ползун не был от природы капризным, и как только Катя перенесла его на новое место в гостиную, он прижился сразу, заняв всю стену и устроившись не так, как его укрепили на гвоздиках и ниточках, а как ему самому понравилось. По его длинным корявым стеблям с большими зелеными листьями и воздушными корнями можно было, словно по ладони, читать всю его жизнь: вот очередные хозяева ползуна уезжали в отпуск, и растение стояло без воды и на жаре целых два месяца, если не больше, – листья стали мельче и светлее у основания, вот его переносили на новое место – одна из лиан приплюснулась и из этого подраненного участка появилось два новых, теперь уже трехметровых ростка. Можно было даже распознать, когда приходили гости: на одном листе, почти на самой середине лианы, просвечивала обугленными краями дырка, видно, кто-то промахнулся и не там потушил сигарету. Хорошие времена для ползучего дерева начинались в июле при любых хозяевах. Подходили муссоны, стояла душная влажная жара, и ползун расцветал на глазах всеми оттенками зеленого. Вырастали новые листья, раны быстро залечивались, и растение, как старая собака, поменявшая много хозяев, но хорошо служившая, нежилось под теплым южным дождем, смывая с себя все обиды и думая, наверное, только о чем-то хорошем. Ползун действительно знал свое дело и, добавив радости и красоты, превратил большую, хоть и довольно пустую комнату в уютную и домашнюю.

Скоро за горшком на полке, в темным влажном уголке, поселился маленький геккон без родителей, вероятно, вылупившийся совсем недавно и подброшенный к новым хозяевам некой индийской кукушкой. Стенли предупредил Катю с Дементием, что геккончики, по местным поверьям, – хранители домашнего очага, можно сказать, домовые и это только к счастью, поэтому выгонять его ни в коем случае нельзя. А выгонять никто и не собирался – живет и хорошо.

Молодой и наглый геккон

По вечерам недоуменным взглядом геккоша смотрел с потолка на двух огромных существ, которые передвигались по полу, издавая непонятные ему звуки, а иногда даже пуская изо рта дым. Но ничем не докучал, просто жил на потолке, с интересом поглядывая на перевернутый мир. А вскоре в комнате каким-то неизведанным путем возник еще один геккон, толстый и упитанный, с обгрызанным хвостом и нашедший укрытие в клетчатых занавесках. Подросток жил в лианах на противоположной стороне комнаты и считал себя полноправным хозяином комнаты – как же, он тут, можно сказать, родился! Первая их встреча была, как говорится, эпохальной.