Подарок из страны специй

Через неделю после того, как молодой геккон обжил свое место за горшком, появился тот, пришлый. Он пополз по стенке, залез на люстру и к вечеру, когда оба троглодита захотели есть, увидел на горизонте своего молодого соперника. Замирая на мгновение, они стали короткими, но быстрыми перебежками сближаться с разных сторон потолка. Когда между ними оставалось меньше полуметра, пришлый принялся нервно крутить куцым хвостом из стороны в сторону, как бы показывая юному геккону: полюбуйся, не на гулянке, небось, потерял кусок, мне уже ничего не страшно, уматывай, а то костей не соберешь! Молодой тоже попробовал так вертеть хвостом, но у него это выходило туговато. Тогда он стал как-то по-особенному выворачивать хвост наподобие штопора, что, по его мнению, должно было вселить ужас не только в чужака, но и во все живое вокруг. После двух минут таких хвостовращений оба геккона, как по команде, кинулись друг на друга. Молча, без единого звука и даже не падая с потолка. Молодой, но, как выяснилось, ранний вцепился чужаку челюстями в бок и брезгливо выплюнул на пол кусочек гекконьего мяса. Пришлый – надо было увидеть его «лицо» – не от боли, которую, наверное, гекконы особо не чувствуют, а от растерянности и наглости этого подростка моментально прекратил крутить хвостом и бегом, практически галопом ринулся по потолку за спасительные шторы. Но молодому проходимцу надо было все-таки закрепить свою победу – мало ли, одумается завтра этот старикан и опять начнет вилять хвостом перед мордой, – и он решил применить другую тактику, начав гонять чужака по стенам и потолку до тех пор, пока Дементий не устал от этого зрелища и не попытался разнять разбушевавшихся мини-крокодильчиков мухобойкой. Как только он поднес к ним мухобойку, оба драчуна в ужасе замерли, не отводя друг от друга глаз, – не дергаются, не дышат, даже не моргают – муляж, да и только. И все, и пришлый с тех пор испарился.

Почти на другой планете

Все вокруг в первое время было странно и дико для Кати с Дементием, маменькиных деток из Москвы. Даже солнце и луна были непривычными. Солнце слишком белое, почти бесцветное, похожее скорее на полную луну и на вид очень холодное, словно приехали они не в тропики, а на Северный полюс. А месяц и того экзотичнее, будто подвешенный рожками вверх, как обгрызенная арбузная корка на столе. Да и темнело слишком быстро, почти моментально, так что переход от дня к ночи казался едва заметным, вернее, совсем незаметным, р-р-раз – и уже ночь. В этом было что-то ужасное или скорее даже сверхъестественное, и в первые минуты темноты все живое вокруг – и деревья, и люди, и святые коровы – утихало, как бы примериваясь к новому состоянию, физически ощущая темноту. Небо давило, фиолетовое, густое, душное, не дающие вздохнуть полной грудью, но хоть заслонившее такое жаркое солнце. А через минуту это сказочное переходное оцепенение от света к тьме проходило, и, казалось, все успокоенно вздыхали.

Времена года тоже не походили на привычные. Здесь считалось, что, грубо, их всего два – сухое и мокрое, но если разобраться досконально и влезть поглубже в детали, то их можно было насчитать шесть. Сухой сезон был невыносим – адская жара, которая сводит с ума и людей и животных, его даже не хотелось считать, именно он тогда и встретил ребят из Москвы. Потом муссоны, любимый сезон индийцев, напитывающий влагой землю, дающий жизнь. Затем наступает вторая весна, более яркая и активная. Земля стоит уже достаточно промокшая, и не просто промокшая, а практически залитая тоннами воды, и из нее все так и прет, соскучившись по влаге за долгую засуху. Эта вторая зеленая весна считается осенью и приходится на обыкновенные осенние месяцы. И наконец, перед «жутким» холодом в декабре-январе наступает самый приятный (для европейцев, во всяком случае), период – ранняя зима, когда на улице прекрасная погода – плюс тридцать градусов по Цельсию. А после зимы приходит соответственно первая весна. Каждый сезон длится по два месяца – зима, весна, лето, муссоны, осень, ранняя зима, вот!

Количество сезонов – это ладно, но вот разницу температур в течение года Кате с Дементием удавалось терпеть с трудом, эти перепады были невыносимы – от холодных зимних ночей, когда ноль с возможными заморозками (хоть на улице это и казалось вполне привычным, а в неотапливаемых домах зуб на зуб не попадал), до адских пятидесяти с хвостиком, когда плавились не только европейцы, но и индийцы тоже.

Привыкали ко всему, потихоньку осваиваясь в городе, но совсем потихоньку, быстро не получалось.

Мост в священном Ришикеше, мои первые индийские фотографии