Подарок из страны специй

– Бетель – это как жвачка, и наркотического в нем не больше, чем в табаке, – объясняла Радха, – но если сигарета успокаивает, то бетель бодрит и будоражит. В бедных районах его жуют даже дети – это проверенное средство от голода: вроде что-то жуешь, челюсти двигаются, мозг, видимо, успокаивается, что работа а разгаре, и пока до него дойдет, что это обман, время так и проходит. Раньше его давали мальчикам перед обрезанием, чтобы отвлечь от боли, и вдовам – перед тем как отправить их на погребальный костер, уж не знаю, как сейчас, время изменилось. Но знаю, что бетелю приписывают тринадцать главных свойств: он острый, горький, пряный, сладкий, соленый, вяжущий; он изгоняет ветры, убивает глистов, убирает слизь, ослабляет дурные запахи, украшает рот, способствует очищению и разжигает страсть – на выбор! Тех, кто часто жует бетель, видно: у них ярко-красный рот и бурые зубы. Еще считается, что он очень полезен для желудка – помогает переварить тяжелую пищу. В Австрии после ужина пьют егерьмайстер, я была, знаю, в Италии – лимончелло, а у нас, в Индии, жуют бетель. И правда, становится легче, поэтому я так настоятельно вам его и рекомендовала. Другое дело, что его лучше брать у своих, проверенных людей.

Они шли домой по ночным улочкам, смеясь, болтая, вдыхая ночные ароматы и слушая спящий город. Это было хоть и маленьким, но приключением.

Нельзя, конечно, сказать, что бетель стал обязательным ритуалом для Катерины с Дементием, но страх перед ним был снят, а избавляться от страхов нужно, пусть даже от таких мелких. Учиться было необходимо, продвигаться маленькими шагами по индийской жизни, как говорила Лидка, приспосабливаться, как хамелеончик, который жил у них в саду.

Дхоби

Вскоре в доме – по четвергам – появился еще один работник: постирщик, стиральщик, стирун – как еще можно было называть мужика, который работал прачкой? Он был из неприкасаемых, из касты дхоби. Снова уехал кто-то из европейских журналистов, и дхоби перешел по наследству к Кате с Дементием. Он был невероятно занят – каждый день недели, семь из семи, без выходных, он был в чьей-то семье, которую весь день обстирывал и обглаживал. Его и звали Дхоби, по названию касты. Дхоби эти специализировались на стирке. Именно на ручной стирке. Катя показала ему в первый же день стиральную машину, которая стояла в доме без дела, но он только презрительно, как на заклятого врага, взглянул на нее и, чуть ли не плюнув в ее сторону, брезгливо отвел глаза. Он постоянно старался осквернить ее, ставил на нее тазы с грязным бельем, использовал как подставку или хранилище. Отключал от воды, чтобы она умерла от жажды, от электричества, чтоб она не поблескивала больше своими веселыми огоньками, в общем, вел с ней партизанскую войну. Но сломать, конечно, не посмел, хотя ему было физически тошно рядом с ней находиться.

Он брал свои тазики и выходил стирать на улицу, чтобы работать под пение птичек. И стирал, стирал, стирал. Сначала вымачивал белье с мыльным орехом. Катя несколько раз подсовывала ему стиральный порошок, но он заговорщицки качал головой, мол, что вы, что вы такое мне предлагаете, как можно, словно это была супружеская измена или даже измена родине. Вода от орехов пенилась, белье потом ничем не пахло, было хорошо простиранным и мягким. Остатки воды Дхоби всегда выливал нам в садик, который разжирел с его приходом и благодарно отзывался на природную мыльную пену. Потом, сидя на корточках, Дхоби выколачивал белье. Катя видела, как над его головой взлетает какой-нибудь очередной скрученный тряпочный жгут и с силой ударяется о ребристую жестяную доску. И хотя рубашки мужа выглядели безукоризненно, такой активной стирки они долго не выдерживали. Потом Дхоби тщательно все выполаскивал, развешивал и ждал, пока высохнет. Сохло быстро, можно сказать, стремительно, он только и успевал переворачивать белье туда-сюда, чтоб не пересушилось. Потом обедал чем-то своим, неприкасаемым, завернутым в банановый лист, а белье окончательно высыхало на солнце, как в быстрой сушке.

Стирали из этой касты только мужчины, работа физически была слишком тяжелой. Хотя Кате интересно, кем же тогда работает его жена, если он – прачка? Дхоби улыбался, но не отвечал. Катя почему-то решила, что его жена, скорее всего, работает на стройке, а в Индии это обычная работа для женщин, она очень часто видела вереницы женщин, которые переносили на голове стопки кирпичей, а дети – почти у каждой – висели, как живые рюкзачки, за спиной. Повар рассказал потом, что дхоби живут обычно на окраинах города огромными коммунами.