Подарок из страны специй

Со временем Москва пообещала прислать в начальники кого-то еще, но пока вся работа легла на молодые плечи Дементия. Он и не сопротивлялся, а, можно сказать, дорвался до активной работы, съемки были ему в радость. Помимо ежедневных новостей в программу «Время» репортажи ждала и «Международная панорама», где можно было разгуляться и не ужиматься в две-три минуты. Работал Дементий Борисов действительно активно и успешно, разъезжал по стране, но жену старался не брать, боялся, что ее ослабленный амебой организм подцепит что-нибудь еще. Хотя иногда и сам приезжал больной.

Индийская жизнь продолжала себе течь, но на кардиограмму она похожа уже не была – ни ярких взлетов, ни стремительных падений, так, скучная легкая волнистая линия, по которой надо было доплыть до конца командировки. Это и была Катина цель, не больше. Дементий забеспокоился: такая апатия не была ей свойственна. Она все время замыкалась и думала о чем-то своем, иной раз ее и дозваться было сложно.

Иногда вечерами на нее наваливалась хандра, и она застывала в кресле, словно набитая ватой, стеклянными глазами глядя в одну точку. Ее яркие голубые глаза в такие моменты теряли цвет и становились почти бесцветными. Реальность истончалась, и она погружалась в грезы о том, как ее пока еще не рожденные дети – а ей нагадали, что их когда-то будет трое, – станут жить на даче, в Переделкино, радовать родных, орать на весь участок, разыскивая друг друга, играть с собакой, капризничать, драться, лазать по деревьям и просить у Лидки чего-нибудь вкусненького. Кате же правда такое нагадали, когда она с подружкой-армянкой поехала в Ереван. В один из дней они отправились к старой гадалке, которая жила в деревне, – подружке надо было решить личные вопросы, а тут и Катя, воспользовавшись случаем, выпила ту самую волшебную чашечку кофе, на дне которой нарисовались три сыночка и длинная жизнь… Но было это уже десять лет тому назад.

Наверное, старуха ошиблась, бывает… Хотя слухи про нее ходили, что это у нее нутряное, что ведьма она и все ее предсказания сбываются на девяносто девять процентов. Видимо, тот один процент достался именно Кате. А длинная жизнь без детей – это проклятье, ведь в конце концов ты остаешься один и тебя никто не может понять. В такие минуты накатывала горькая обида – на жизнь, на себя, на Боженьку, хоть прабаба Поля говорила, что Он справедлив, добр и все видит, а если Его усиленно о чем-то попросить, то сделает, обязательно сделает… Но тяжесть с сердца не уходила, казалось, оно физически весило намного больше остальных органов, его распирало от обиды, оно вздрагивало и ухало, как старый недовольный филин где-то в ночи высоко-высоко на ветке. Как больно, что все сводилось к одним лишь фантазиям, а наяву – пустой гулкий дом в далеком далеке от дома настоящего и муж, хорошо хоть любимый. Он, как мог, оберегал жену от этой боли, пытался отвлечь работой, обещаниями, что все будет хорошо, что все получится и гадалкино предсказание сбудется, а как иначе? Но жену было не уговорить – хоть ковриком стелись. Она все больше молчала, и от смешливой и живой когда-то девчонки почти ничего не осталось. Катя и сама это понимала, но ничего сделать не могла, с грустью свыкаясь с тем, что жизнь ее будет прожита неправильно, во всяком случае, совсем не так, как она мечтала. Она пыталась было сконцентрироваться на счастье, раньше она всегда умела его замечать, но теперь ни силенок, ни желания не хватало – горе проще.

Как-то к ним заехал доктор Моисеев, просто так, по дороге, закончив объезд пациентов. Дел у него больше никаких не намечалось, и он остался у ребят на обед, тем более что Камчу уважал и любил его готовку.

Дементий допечатывал что-то в кабинете, и Катя вдруг решилась поделиться с врачом своей женской проблемой, хотя и долго мучилась, прежде чем на это пойти. Наконец вызрела и даже постаралась отрепетировать свою речь, чтобы сделать ее по-научному правильной и красивой, но в результате сказала намного проще и по-бабьи:

– Олег, прости, что так в лоб, но, пока мы одни, хочу поделиться своей проблемой, – произнесла она на одном дыхании и выпалила, словно от быстроты сказанного зависел результат: – Только это по секрету! По большому-большому секрету, ладно?

Олег улыбнулся и сказал:

– Секреты – это моя специальность. Говори.

Катя снова замялась, но все равно решилась:

– Никак не могу родить, после выкидыша не получается, – и громко выдохнула, словно махнула стопку водки.

Но смутить Олега было почти невозможно, он воспринял это признание совершенно спокойно и ничем удивление не выдал.

– Я тебя очень хорошо понимаю… Сейчас понимаю, – уточнил он. – А раньше, в юности, мне совсем не хотелось иметь детей. Растишь их, воспитываешь, не спишь, не отдыхаешь, а они потом вырастут и будут обвинять тебя в слабоумии. Уж я-то всякого насмотрелся. Но как дочка родилась, я стал намного счастливее и выбросил эту дурь из головы. Очень хорошо тебя понимаю, правда, понимаю… Ты, конечно же, в Москве проверялась?