Подгоряне

Завершив угощение, Иосуб Вырлан вытащил из-за пазухи (не носил ли он их

там всегда?) свои старинные бумаги и передал в руки Алексея Иосифовича Мы

разложили их на столе и принялись вместе расшифровывать, По гербовой бумаге,

по аккуратному писарскому почерку, по печатям, по подписям с закрученными

хвостиками, какие делаются на кредитных билетах, то есть на бумажных

деньгах, - по всему этому было видно, что документы подлинные.

- Ржавый замок и эти бумаги у него не поддельные! - засмеялся

Шеремет. - Чего не скажешь о вине...

Я тоже не сомневался в подлинности купчих бумаг. Меня лишь удивляло,

как это Иосуб умудрился их сохранить. Удивляло прежде всего то, что записи

не были порваны и потерты даже по краям и складкам. Толстая банковская

бумага была целехонька и лишь пожелтела от времени. Казалось, что она

сделана из слоновой кости, была твердой и скользкой, как матовое стекло. А

какими великолепными чернилами располагали древние писари! Не слиняла ни

единая буковка, каждая из них явственно проступала из-под винных пятен,

которыми были обильно покраплены эти старинные письмена. Чернила не

расплывались ни под вином, ни под водой. Что же это были за чернила? С ними

не может соревноваться даже современная тушь! Ну, а о каллиграфии, коей

владели старинные писари, и говорить нечего! Во всем Каларашском районе не

сыщешь теперь такого каллиграфа, чтобы он мог состязаться с древними

писцами. В современных наших школах плюют на почерк, шариковые ручки начисто

перечеркнули индивидуальность, которая была обязательной для настоящего

писаря. Содержание бумаг было еще более любопытным. Предки Иосуба Вырлана

вели свою родословную с незапамятных времен. Прапрадеды нашего героя были

свободными мазылами, жившими на полном обеспечении Кэприянского монастыря. В

XV веке монастырь этот был в подчинении другого монастыря, находящегося в

Македонии. Этот последний подчинялся монастырю из Пятра-Нямц в запрутской

Молдавии. Так и тянулась эта цепочка, переходя из страны в страну, как в

давние времена переходили границы отары овец, пока не вступила во владения

русского царя, который (сколько же этих "которых"!) уравнял молдавских мазыл

со своими дворянами. Это случилось в 1812 году, после присоединения

Бессарабии к России. Следовательно, в жилах Иосуба Вырлана струилась голубая

кровь древней знати, а значит, и сам он настоящий дворянин, аристократ. Как

же надо низко пасть, чтобы люди прозвали тебя Свинячьей шкурой! Ведь именно

Вырлана имеет в виду дедушка, когда говорит, что "из собачьего хвоста не

сделаешь шелкового сита". Как бы там, однако, ни было, а мош Иосуб все-таки

происходил из дворян, и мы с Шереметом сидели рядышком с потомком настоящих

мазыл - этого самого привилегированного сословия.

Теперь, когда мы убедились в подлинности документов, я уже с большим

уважением рассматривал голый череп хозяина беседки. Бедный дворянин! До чего

же ты дошел? Осталась у тебя только вот эта великолепная плешь. Впрочем,

сам-то Иосуб ни о чем таком и не думал. Начхать ему на его родословную.

Написал вот на столбе "званок" - и ладно. Кому нужно, пусть читают эти

бумаги. А он и без грамоты объегорит кого угодно. Потому, может, и

выслушивает руководителя района без особой опаски.

- Вот так, мош Иосуб, - спокойно говорит Шеремет, - ты, верно, забыл

про закон, который строго наказывает за "штапель".

- Помню я про этот закон. Как же не помнить! Но он действует лишь на

территории Молдавии.

- А ты разве в Турции живешь, мош Иосуб? - хмурится Шеремет.

Иосуб пропускает эти слова мимо ушей. Старается перевести разговор на

другое:

- Но вы, товарищ секретарь, ничего не сказали про мое вино. Неужто не

показалось?

- Отчего же? Вино превосходное. Но я говорю о другом твоем вине - о

том, которое пополам с водой. Смотри, мош Иосуб, как бы тебе не попасть в

такое место, где твой радикулит взыграет так, что ты свету вольному не рад

будешь. Понял, старина? Смотри. И не говори потом, что я тебя не

предупреждал! Ведь ты позоришь весь наш район. К тебе, черту лысому, иной

раз приезжают разные знаменитости. Прославили тебя на всю страну эти олухи -

кинематографисты. А вдруг и они раскусят тебя, узнают, что ты за фрукт.

Расчухают и твое паршивое вино. Что тогда? И мне попадет вместе с тобою? Как

это, спросят они, товарищ Шеремет терпит такого типа в своем районе?..

Скажи, мош Иосуб, как мне быть? Посоветуй, что я должен сделать с тобой.

Человек такого знатного происхождения мог бы потчевать своих "высоких

гостей" настоящим вином, как это делают порядочные подгоряне. Ты ведь не

какой-нибудь плебей, а дворянин. Ну, что скажешь?

- Да что тут скажешь? Подумаю.

- Подумай, и хорошенько подумай. А то угодишь в места не столь

отделенные. Там, правда, у тебя, мош Иосуб, времени будет побольше для

обдумывания своего житья-бытья. Да вот как бы твой радикулит не