Подкидыш

— Что стар, что мал, — ворчит он. — Плохо ведешь себя, мой дорогой, — пеняет он Завре. — Придется с тобой не разго­варивать. Полчаса.

Завря вдруг вцепился своими ручками в Ивасика и засвис­тел, защелкал, зашипел и забулькал.

—  Просит прощения, — сообщил Ивасик. — Говорит, боль­ше не будет.

—  А, по-моему, он говорит: «Оставьте меня в покое», — засмеялась Лиля.

—  Ну хорошо,— сказал Ивасик Завре. — Только больше так не балуйся.

—  Подожди, — вмешался Глеб. — Он-то тебя понимает, это так. А ты что, в самом деле знаешь, что он хочет сказать?

—  Он не «хочет сказать» — он говорит.

—  Он-то говорит, да ты-то не понимаешь,— вмешался Вова.

Ивасик пожал плечами.

Глеб смотрел пытливо на Ивасика, а Лиля — на Заврю.

—  Кушать! — хлопнула бабушка в ладоши.

И первым за стол полез Завря. Он получил свои тюбики с первым, вторым и третьим, но время от времени, отрываясь от тюбика, свистел, шипел и щелкал.

—  Что он говорит? — строго вопрошал Ивасика Глеб.

—  «Вкусный суп», — переводил Ивасик.

—  Да выдумывает он всё! — кричал ревниво Вова.— Я тоже так могу переводить.

—  Переводи, — пожал плечами Ивасик.

А Глеб приказал тоном старшего брата:

—  Переводи ты, Вова!

—  Завря говорит, суп слишком густой в тюбике! — при­думал Вова.

—  Это правда, Ивасик?

—  Завря говорит, что надо было суп смешать с котлетой.

Теперь подключилась к разговору и Лиля:

—  Спроси, Ивасик, сколько тюбиков второго он съест?

Завря подпрыгнул и переливисто свистнул.

— Он сказал, три.

—  Это я и сама поняла, — сказала задумчиво Лиля. — У него свист, как «р», прокатился.

—  Всё вы выдумываете, — сказал убежденно Вова и сде­лал вид, что вылазит из-за стола, но вылазить все же не стал, а, не забывая делать презрительную мину, смотрел то на од­ного, то на другого.

—  Спроси его, что он хочет делать после обеда,— гово­рил Ивасику Глеб.

—  Спроси его, во что он больше всего любит играть,— перебила Лиля.

—  Да спрашивайте его сами,— сказал им Ивасик. — Он-то вас понимает. Это вы только свой язык знаете.

—  А я? Я учу английский,— сообщил Вова.

—  Погодите! — сказал Глеб. — Так нельзя. Так получается неразбериха и никакой научности. Опыт надо ставить плано­мерно. Завря нас понимает, это же мы всегда знали. И вот забыли даже это. А, между прочим, собаки и кошки тоже многое понимают.

—  Ни я, ни Завря больше с вами не разговариваем! — обиделся Ивасик.

А Завря ничуть не обиделся. Было видно, что ему чрезвы­чайно интересно. Кроме того, он обожал собак и кошек, за которыми наблюдал из окна. И, отойдя от окна, он, бывало, еще долго ходил на четвереньках, подражая то кошке, то собаке и выделывая хвостом всякие кошачье-собачьи штучки.

—  Подумаешь, оскорбили, — сказала и бабушка. — Соба­ка — что же тут плохого? Да вы и сами-то все щенята!

—  Породистые, — вставил Вова, он любил иногда пошу­тить для разнообразия.

—  Породистые — чепуха! — решительно сказала бабуш­ка. — Породистые все зазнайки! Вы у меня, слава богу, двор­няжки!

Глеб нахмурился — ему не нравилось, что разговор все время уходит в сторону от естественнонаучного.

— Завря нас понимает, это установлено, — повторил он, поднимая вверх палец, чтобы вернуть разговор в научное рус­ло. — Но вот понимает ли его Ивасик, это надо еще устано­вить.

—  А зачем это устанавливать? — удивился Ивасик.

— Для науки! — сказал решительно Глеб.

—  Для дела,— прибавила загадочно Лиля.

СКОЛЬКО МЫ РАЗЛИЧАЕМ БУКВ

К ужину Нина не могла дозваться детей. Они проводили «опыты». Запись вел Вова. Глеб «оформил» его «младшим научным сотрудником» и установил зарплату — двадцать ко­пеек за вечер работы.

Ивасик отсылался в коридор. Глеб задавал условия, Лиля следила за чистотой и объективностью эксперимента.

—  Слушай меня внимательно, Завря! — говорил Глеб. — А ты, Вова, подробно записывай, пора бы уже научиться пи­сать быстрее. Итак, Завря, когда войдет Ивасик, скажи ему, чтобы он пошел на кухню и принес оттуда кружку в красный горошек...

— Стоп! — говорила Лиля.— А если Ивасик сделает не то, откуда мы будем знать, не понял он Заврю или Завря ска­зал ему что-то другое? И к тому же, Глеб, ты слишком гром­ко распоряжаешься — если дверь из столовой в коридор от­крыта, Ивасик тебя прекрасно слышит.

Вова по собственной инициативе сходил и проверил: двери были плотно закрыты, а Ивасик сидел в коридоре и там ничего не было слышно за визгом ребятишек, игравших на лестни­це. Однако Ивасик сообщил:

—  Да я уже знаю. Завря сказал мне, чтобы я принес с кух­ни эмалированную кружку.

—  Ты подслушивал, бррат! — вскричал возмущенный Вова. И бросился в комнату. — Он знает! Он подслушивал.

Ивасик шел следом.

—  Я не подслушивал,— сказал он.— Но ведь Завря свистит. А ты сам рассказывал, Глеб,— помнишь? — как человек свистит на горе, а тот, внизу, все слышит.

Лиля пошла в коридор и проверила слова Ивасика — что говорят голосом, из коридора было не слышно, а свист слы­шался резко.

—  Мне вообще ваш опыт не нравится,— сказал, хмурясь, Ивасик.— Почему вы не верите мне? Почему не верите Завре? Что мы, жулики, что ли?