Подкова на счастье

Говорит ему молода жена(Этих слов из души не вырубишь!):"Ты продай меня — да купи коня!Врагов выгонишь — меня выкупишь!"

Он вздрогнул — Олег пел, и эта картина отчётливо вставала перед глазами:

— Ясный сокол в небесах…Вдоль обрыва — волчий след…

Нет дороги мне назад —Только степь, да лунный свет…

— и ещё раз, взлетев голосом на кАкую-то недосягаемую высоту:

— Ой — нет дороги мне назад!Только степь —да лунный свет![5]

А может быть, подумал Тимка, такие песни понравились бы многим, если бы их почаще пели и — как это? — пропагандировали? Ведь красиво же! Степь… Луна светит, снег синий — и след волка на краю обрыва. И — никого нигде, только одинокий всадник… Жутко — и красиво…

Олег допел, оглянулся ловким движением и крикнул:

— А ну!.. — и грянул совсем другое:

— Как на горке — ой да на пригорке…

— и Бес поддержал с энтузиазмом:

— Как на горке — ой да на пригорке!

— и они рассыпали песню на два голоса:

— Стоял бел шатё… ео… орик,

Стоял бел шатё… ео… орик!Как из этого — да из шатрочка,Как из этого — да из шатрочка!Как из этого — да из широка,Как из этого — да из широка …

А Тимка покачивался в седле, улыбался и шёпотом подпевал врезающийся в память рефрен — с перекатами, как здешние леса на сопках — и думал, до чего всё хорошо начинается…

10. ОККУПАНТЫ И СЕКТАНТЫ

Тайга отступила неожиданно и резко. Только что скакали рысцой по чернолесью среди кедров почти незаметной тропинкой — и вдруг оказались в настоящем поле с аккуратными рядами не чего-нибудь, а помидорных кустов. Тим даже прибалдел, настолько странным был переход. Впереди виднелся дом — одноэтажный, но с надстройкой… как её… а, мезонин! Слышалось бодрое собачье гавканье. Но на деревню всё это не очень походило, да и вообще пейзаж странным образом отдавал чем-то нерусским. Европейским, скорее уж. Тимка не взялся бы объяснить, почему ему так кажется, но ощущение такое имелось.

Спросить он ничего не успел. Откуда-то сбоку появился всадник на рослом белом коне. Одетый не столь экзотично, как мальчишки — просто в джинсы и свободную рубаху плюс сапоги — молодой мужчина, плотно сидевший в седле, приветственно помахал рукой, широко улыбнувшись:

— Хало!

— Хало, херр Науман! — весело крикнул Олег, и Бес тоже замахал рукой:

— Хало! Айн шёнэр так ист хойтэ, херр Науман![6] — а Олег показал на окончательно растерявшегося Тимку и представил его:

— Это Тим Бондарев, наш… друг. Тим, это господин Гюнтер Науман, фермер.

— Не фермер, а кулак, — поправил немец (?!) и показал крепкий загорелый кулак. — Хорошее русское название — кулак! Добрый день, Тим.