Подмена

Деспот смотрел на гладкие, плавно изгибающиеся стволы потолка древесной хижины женщин тару-ушти. Сколько ночей он провел в прошлом здесь? Не счесть! Но ни одна из них не была такой как сегодня. Прежде он не ощущал себя столь противоречиво. Разрываемым столь противоположными эмоциями, часть из которых вообще ему была незнакома. С тару-ушти было все весьма просто. Он знал, что не желанен им как мужчина по весьма прозаической причине. Просто не мог дать им того, что нужно. Живое семя для зарождения новой жизни. Оно предназначено не для них и ни для кого, рожденного в мире Богини. К тому же он не обладал завораживающей красотой и возбуждающей сексуальной энергией, как асраи. Не был затейником в постели или слишком приятным собеседником. Но тару-ушти были приветливы и стремились угодить своему архонту во всем, ибо только он мог защитить в случае нашествий багги. Мерзкие твари вредоносны и по одиночке, хоть и не обладают большой силой, но периодически умудрялись размножиться настолько, что обращались в жуткое смертоносное скопище с единственной целью — сожрать все и всех на своем пути. Словно саранча или огненные муравьи из мира Младших, только многократно опасней. Секс с тару-ушти был сделкой, выгодной всем. Он получал максимально возможное удовлетворение, так как местные женщины были чрезвычайно выносливы в постели и легко переносили все, если он забывался, становясь излишне требовательным. Принимали его даже грязным, израненным, не остывшим от сражений. И это немного снижало градус вечной ярости его зверя, хоть и не избавляло от нее полностью. Он же охотно защищал их, когда была необходимость, считая полезными для своих нужд.

Но этой ночью в тех же стенах, где он сотни раз раньше получал то, в чем нуждался, все было совершенно по-другому. Эта женщина… голем. Она хотела его. Именно его — мужчину, а не Грегордиана — архонта Закатного государства и деспота-защитника. И это обстоятельство, как и сила ее вожделения, потрясала его, потому что была практически равноценна его собственному. И сколько бы он не внушал себе, что для нее это просто хитрый ход, умелое лицедейство, и изворотливый голем разжигает его похоть в надежде привязать и заставить видеть человека, а не искусную подделку, не замечать того, какой абсолютно дикой она была, отдаваясь, деспот не мог. В ее сексуальном безумии не было притворства. Но самое странное то, что его зверь был абсолютно умиротворен после первой же их близости, и выходило, что именно его разумная, а не ведомая инстинктами половина была той, что выплескивала раз за разом ярость в агрессивном сексе. И даже сейчас деспот одновременно пребывал в полнейшем покое и кипел от ненависти к этой женщине. За все те годы, что провел в поисках, вынужденный метаться между двумя мирами. За чувство унижения от бессилия вернуть контроль над ситуацией и искры осуждения и сомнения в его силе в глазах его воинов. За долгий страх того, что, несмотря на все усилия, его постигнет неудача. Но больше всего за то, что именно она — женщина, которую он сам возжелал, как никого прежде, оказалась обманным магическим творением, големом. Тем самым, что ему следовало растерзать на части, освобождая украденную часть души своей невесты. Единственно возможного существа, способного дать жизнь нужному потомству, а с ним, спустя время, и освобождение. А как же невыносимо он уже нуждался в свободе!