Подпасок с огурцом

Пчелкин немного оправился от пережитого потрясения и, сидя в кабинете Зыкова, намерен упорно защищаться.

-- Ну теперь я жду подробного и правдивого, подчеркиваю -- правдивого, рассказа о том, как стало возможным, что в музее произошла кража, -- строго начинает Зыков.

-- Не знаю, как стало возможным. Моей вины тут нет.

-- Разве не на вас лежит забота о сохранности музейного имущества?

-- Я ли не заботился! -- всплескивает руками Пчелкин. -- До меня был один сторож, при мне -- два, дневной и ночной. Вы представляете, что такое выбить лишнюю ставку? Я выбил!

-- Проверим.

-- Проверяйте. И сигнализацию, кстати, я выбил. Заставил купить новейшую усовершенствованную систему. Целый год докладные строчил.

-- И потом монтировали ее при всем честном народе.

-- Да никто не обращал внимания!

-- Детский разговор, товарищ Пчелкин. Повторяю: почему вы не закрыли музей для посетителей на время работ?

-- Чтобы не закрывать его для посетителей.

-- Вы считаете ответ достаточен для протокола?

-- Да поймите, товарищ следователь, бригада из областного центра возилась три дня, а тут разгар сезона, то и дело экскурсии. Наш музей -обязательный пункт туристского маршрута. И вдруг мы запрем двери, и десятки людей, многие издалека...

-- Иностранные туристы тоже были?

-- Т-тоже, -- с заминкой выдавливает Пчелкин.

-- Весьма характерно. И не исключено, товарищ Пчелкин, что именно вследствие этой халатности воры получили доступ к картинам. Следующий вопрос: с какой целью вы замяли историю с кражей?

-- С целью оградить репутацию музея и вообще... не будора-жить общественное мнение.

-- Я предупреждал, что жду от вас правды, товарищ Пчелкин. Где и кем вы работали прежде?

-- Завотделом в области, в Управлении культуры.

-- Назначение директором музея -- понижение?

-- Ну... отчасти, -- мнется Пчелкин.

-- За что вас сняли?

-- Ну... не поладил с начальством.

-- Повторяю, с какой формулировкой вас сняли?

-- Строгий выговор за нарушение финансовой дисциплины. Но это сплошь интриги!

-- Да?

Пчелкин клятвенным жестом прижимает ладонь к сердцу.

Однако на Зыкова клятвы не действуют.

-- Если бы Управление было поставлено в известность о проис-шествии, вам угрожало бы новое взыскание, не так ли?..

-- Они, конечно, рады придраться, -- злится Пчелкин. -- Могли бы загнать в деревню. Сельский Дом культуры.

-- То-то же! Не о чести города вы пеклись -- о собственной карьере. А в результате следствие началось полгода спустя. Вы оказали ворам неоценимую услугу своим молчанием, товарищ Пчелкин! Надеюсь, неумышленно.

-- Надеетесь? -- вскидывается Пчелкин. -- То есть, вы не уверены, что я... Это уж слишком! Возможно, человек оплошал, однако это не дает вам права сомневаться в моей порядочности!

-- Отчего же? Такое право у меня есть.

-- Но... нелепо же подозревать, будто я сам у себя взял и...

-- А чем может быть опровергнуто такое, к примеру, допуще-ние, что подмена в музее была произведена давно? И что имита-ция кражи послужила лишь средством замести следы?

Пчелкин ошарашенно молчит.

-- А, товарищ Пчелкин? Жду ответа.

От отчаянности ситуации Пчелкин обретает даже некое спо-койствие.

-- Если на то пошло, -- заявляет он, -- чем вы докажете, что эта замазанная "Инфанта" была украдена из музея? Может, у нас с самого начала висела копия с цинковыми белилами! Когда карти-ны принимали, их не просвечивали кварцем! Таланов мог сам заблуждаться относительно подлинности Веласкеса!

-- Ход неглупый, товарищ Пчелкин, -- сухо усмехается Зыков.

-- Вы могли бы на этом поиграть. Но есть одно досадное обстоя-тельство. Мы послали в музей группу экспертов, и сегодня утром мне сообщили, что из восьми похищенных полотен возвратились лишь два настоящих. Все остальные -подделка. Таким образом, украдено шесть картин.

-- Шесть? -- шепчет Пчелкин.

-- Шесть, товарищ директор, шесть. Кто-то славно потрудился, заготавливая фальшивки для подмены. И, между прочим, на ваших глазах. Да-да, на глазах! Точную копию по памяти не напишешь, надо сидеть в музее. Вспоминайте, кто сидел.

-- Я постараюсь вспомнить... Надо собраться с мыслями... сей-час не могу...

-- Вы не фиксируете, кто допускается в зал для копирования? -изумляется Зыков.

-- Нет, у нас не принято...

-- Мне придется писать целую поэму в Министерство культуры.

-- В Министерство культуры... -- эхом вторит Пчелкин. -- И вы напишете, что во всем виноват я!

-- Я изложу факты.

-- Послушайте, я ведь уже и так пострадал! У меня лично тоже украли, я только не говорил. Замшевый пиджак был в кабинете. Блок сигарет "ВТ". Журнал иностранный, один турист мне оста-вил. Совершенно потрясный... для мужчин, понимаете? И еще несколько книг.

Зыков немедленно берет на вооружение новую информацию.

-- Пиджак? Размер, цвет, особые приметы?

-- Пятидесятый, коричневый, прорезные карманы. Болгарс-кий. Почти не ношеный.

-- Книги какие?

Зыков спрашивает и одновременно быстро записывает:

-- Каталоги живописи. И одна очень дорогая: "Искусство Фаберже". Редчайшая книга!

-- Год выпуска, формат?

-- Лондонское издание семьдесят второго года. На английском языке. Мелованная бумага, шикарные иллюстрации. Роскошная книга.