Подписчики

— Скажи ей, пусть включит десятый канал! — крикнул Джерри, словно в другой части страны каналы были под такими же номерами. Она нащупала в кровати пульт от телевизора, который сопровождал ее с первого года учебы в университете.

— Орла, — сказала Гейл, — запри дверь. Ты знаешь Адель, мою подругу по кружку аппликации? Ее сын написал в «Твиттере»…

Орла пошла к двери квартиры, чтобы запереть замок. Снаружи доносились приближающиеся голоса.

— Они называют это «твитнул», — услышала она на заднем плане голос Джерри.

— Одна твоя соседка по дому напала на девушку, модель Паулину Кратц, — запричитала Гейл. — Я видела ее в программе «Танцы со звездами». Она пережила цунами, и вот что ей досталось. А она так красиво танцевала с Максом…

— С Вэлом, — поправил ее Джерри. — Она танцевала с Вэлом.

— Так вот, эта женщина из твоего дома столкнула ее с лестницы, — объяснила Гейл. — Можешь себе представить? Во всех новостях только об этом и говорят. Люди в ярости. Кто-то указал в «Твиттере» твой адрес. Они топчутся у двери с плакатами. Управдома расстреляли из маркера для пейнтбола.

Орла закрыла глаза. Бедный Мэнни. Она надеялась, что хотя бы его сын Линус, который ходит за ним повсюду, этого не видел.

— Скажи ей, только что прибыла полиция, — крикнул вдалеке Джерри. — Они ставят ограждение.

И словно по сигналу в дверь стали стучать.

— Мисс Натуцци? — раздался с другой стороны глубокий требовательный голос. — Откройте, пожалуйста. Полиция Нью-Йорка.

— Кто это? — забеспокоилась Гейл. — Ты, конечно, достаточно взрослая, чтобы иметь любовников, но…

— Ой, бога ради, — пробормотал Джерри.

Орла смотрела, как дверь трясется от очередного стука.

— Это не любовник, мама, — сказала она в трубку. — Это полиция. Они ищут мою соседку по квартире. Она как раз и толкнула модель. Мне надо идти. — И Орла нажала на красный кружок на экране.

Флосс в фиолетовой атласной майке и трусах семенила к двери.

— Ты собираешься открывать или как? — спросила она, потирая ладонями глаза.

Орла уставилась на нее. Дверь продолжала сотрясаться от ударов. Поверят ли полицейские Орле, если она будет все отрицать? Если раскроет рот, как испуганный ребенок, и скажет, что всего лишь сдала Флосс комнату в субаренду? Ни один человек в мире не может подтвердить их дружбу. Орла представила, как говорит: «Я вообще ничего о ней не знаю». Она замерла на месте и подумала: «А ведь это правда. Я действительно ничего о ней не знаю». Откуда она на самом деле? Где она жила, пока не переехала в Акрон? Посещала ли колледж? Где научилась взламывать электронную почту? Когда у нее начались месячные? Когда случился первый поцелуй? Есть ли у нее братья или сестры? Друзья? Враги? Водительские права? Приводы в полицию? Вместе они выбирали понравившиеся ей вещи из тех, что приносили им домой, осуществляли ее мечты с помощью банального пособия на тему «Как стать знаменитостью». Они собрали бездушную армию, составляющую большинство ее подписчиков, — ботов, что восхищаются ее фотографиями и распространяют ее мысли, — на веб-странице, которую пришлось переводить с русского. Какие победы и страсти, столкновения и ошибки предшествовали их усилиям? Флосс никогда не рассказывала. Орла никогда не спрашивала.

И никогда не спросит. В этом-то она была уверена. Уверена с тех пор, как несколько дней назад принесла коробку, которая выглядела как набор очередных рекламных товаров. Флосс, листавшая на диване журнал, даже не взглянула на то, как Орла открывает ее и вынимает из моря невесомого пенопласта вазу — на удивление тяжелую, с толстыми мраморно-зелеными стенками и крепко прикрученной крышкой с золотым ободком. В крышку была вставлена золотая пластина с гравировкой.

— «Бисквит», — вслух прочитала Орла. — Странное название для линии декоративных предметов.

Флосс, которая слюнила палец, чтобы перевернуть страницу, вдруг медленно отвела руку от рта и встала. Подошла и взяла вазу у Орлы. Слегка согнув локти из-за ее тяжелого веса, она сказала:

— Бисквит — это моя собака.

— Что? — К лицу Орлы прилила кровь, пульс участился, как от смущения, словно ее застали за недостойным занятием.

— Моя собака, — повторила Флосс. — Я так понимаю, это ее прах. — На глазах у пришедшей в ужас Орлы Флосс убрала кончики волос с лица и прижалась к урне щекой. — Я просила маму подождать. Она ворчала, что приходится ухаживать за ней. Я обещала, что скоро у меня появятся деньги на билет домой и я заберу Бисквит, но она мне не поверила. Она вообще не верит, что из меня что-нибудь получится. — Флосс вытянула руки и, не веря своим глазам, моргая посмотрела на урну. — Бедная собачка, — проговорила она, повернулась к Орле спиной и заплакала.

Орла облизала губы, приготовившись задать все вопросы, которые напрашивались: «Но почему твоя мама сделала это? Как вообще мама на такое способна?» Однако, прежде чем она успела что-либо сказать, Флосс резко обернулась. Слезы вместе с тушью бежали по ее щекам и черными каплями висели на подбородке.