Подвиги Геракла. После похорон

– Да, это все решало! – ответил Пуаро. – Вы не замечали, как этот мальчик вскидывает голову и сдвигает брови – эти жесты он унаследовал от вас. А вот Чарльз Чандлер это заметил. Заметил много лет назад и узнал правду у жены. Я думаю, она его боялась, у него уже начали проявляться признаки безумия, и именно это толкнуло ее в ваши объятия, в объятия человека, которого она всегда любила. Чарльз Чандлер спланировал свою месть. Его жена погибла во время лодочной прогулки. Они с ней катались на лодке одни, и лишь он знает, как произошел этот несчастный случай. Потом он сосредоточил свою ненависть на мальчике, который носил его имя, но не был его сыном. Ваши рассказы об Индии натолкнули его на мысль о белладонне. Хью следовало постепенно свести с ума. Довести до такого состояния, чтобы он в отчаянии сам лишил себя жизни. Жажда крови была присуща самому Чарльзу Чандлеру, а не Хью. Именно Чарльз Чандлер дошел до того, что перереза́л глотки овцам на пустынных пастбищах. Но именно Хью должен был расплачиваться за это!

Вы знаете, когда я заподозрил его? Когда адмирал Чандлер так возражал против того, чтобы его сын проконсультировался у врача. Если б возражал Хью, это было бы естественно. Но отец! Какое-нибудь лечение могло спасти его сына… Были тысячи причин, чтобы именно он стремился узнать мнение врачей. Но нет, врачам нельзя было позволить осмотреть Хью Чандлера, чтобы они не обнаружили, что Хью совершенно здоров!

– Здоров… Значит, я действительно не безумен? – очень тихо спросил Хью и шагнул к Диане.

– Ты вполне здоров, – ворчливо сказал Фробишер. – В нашей семье не было безумцев.

– Хью… – произнесла Диана.

Адмирал Чандлер взял ружье Хью и произнес:

– Все это полная чепуха! Пожалуй, я пойду и попытаюсь добыть кролика…

Фробишер рванулся к нему, но его остановила рука Пуаро, который сказал:

– Вы сами сказали только что – это наилучший выход.

Хью и Диана вышли из комнаты.

Двое мужчин, англичанин и бельгиец, смотрели, как последний из рода Чандлеров пересек парк и вошел в лес…

Вскоре они услышали выстрел.

Подвиг восьмой

Кони Диомеда

I

Зазвонил телефон:

– Здравствуйте, Пуаро, это вы?

Эркюль Пуаро узнал голос молодого доктора Стоддарта. Ему нравился Майкл Стоддарт, нравилась его застенчивая, дружелюбная улыбка, забавлял его наивный интерес к преступлениям, и он уважал его за трудолюбие и проницательность в выбранной им профессии.

– Мне неприятно вас беспокоить… – продолжил доктор, однако заколебался.

– Но что-то беспокоит вас? – резко спросил Пуаро.

– Вот именно. – В голосе Майкла Стоддарта послышалось облегчение. – Вы попали в самую точку!

– Eh bien, что я могу для вас сделать, друг мой?

Стоддарт заговорил неуверенно, он даже слегка заикался:

– Полагаю, б-будет большим нахальством с моей стороны, если я попрошу вас приехать в такое позднее время… Но я попал в неприятное положение.

– Конечно, я приеду. К вам домой?

– Нет, собственно говоря, я нахожусь на улице, которая проходит позади моей улицы. Коннингби-мьюз. Номер дома семнадцать. Вы действительно сможете приехать? Буду вам бесконечно благодарен.

– Я сейчас же приеду, – ответил Эркюль Пуаро.

II

Сыщик шел по темной улице, глядя на номера домов. Было больше часа ночи, и казалось, бóльшая часть жителей уже легла спать, хотя в одном-двух окнах еще горел свет.

Когда он добрался до дома номер 17, дверь открылась и из нее выглянул доктор Стоддарт.

– Вы добрый человек! – сказал он. – Проходите, пожалуйста.

Маленькая лесенка, похожая на приставную, вела на верхний этаж. Здесь справа была расположена довольно большая комната, с диванами, ковриками, треугольными серебристыми подушками и большим количеством бутылок и бокалов. В ней царил беспорядок, повсюду валялись окурки сигарет и битое стекло.

– Ха! – воскликнул Пуаро. – Мой дорогой Ватсон, я прихожу к выводу, что у вас здесь была вечеринка!

– Здесь действительно была вечеринка, – мрачно признал Стоддарт. – И я бы сказал, довольно бурная!

– Значит, вы сами в ней не участвовали?

– Нет. Я здесь исключительно по профессиональным причинам.

– Что случилось?

– Этот дом принадлежит женщине по имени Пейшенс Грейс, миссис Пейшенс Грейс.

– Это имя звучит очаровательно старомодно, – заметил Пуаро.