Подвиги Геракла. После похорон

– Этот человек говорит, что я не сумасшедший… – слабым, потрясенным голосом произнес Хью Чандлер.

– Я рад сообщить вам, – сказал Эркюль Пуаро, – что вы совершенно и полностью в здравом уме.

Хью рассмеялся. Такой смех люди ожидают услышать от лунатика.

– Это чертовски забавно! Разве не безумие – перереза́ть горло овцам и другим животным? Я был в здравом уме, не так ли, когда убил попугая? И кошку сегодня ночью?

– Я вам говорю, что вы не убивали ни овец, ни попугая, ни кошку.

– Тогда кто их убил?

– Тот, у кого в сердце была единственная цель – доказать, что вы сумасшедший. В каждом случае вам давали сильное снотворное и вкладывали в вашу руку испачканный кровью нож или бритву. Другой человек мыл окровавленные руки в вашем умывальнике.

– Но зачем?

– Чтобы вы сделали то, что собирались сделать, когда я вас остановил.

Хью изумленно смотрел на него. Пуаро повернулся к Фробишеру:

– Полковник, вы много лет прожили в Индии. Вам никогда не встречались случаи, когда людей намеренно сводили с ума при помощи наркотиков?

Лицо полковника Фробишера оживилось.

– Сам я никогда не наблюдал подобных случаев, – ответил он, – но часто о них слышал. Отравление дурманом. Оно приводит к безумию.

– Именно так. Ну, принцип действия дурмана очень напоминает – если не точно такой же – действие алкалоида атропина, который также получают из белладонны, или смертоносного паслена. Препараты белладонны широко применяются, а сам сульфат атропина повсеместно назначают при глазных болезнях. Подделывая рецепты и заказывая лекарство в различных аптеках, можно получить большое количество этого яда, не вызывая подозрений. Из него можно экстрагировать алкалоид и потом ввести его, скажем, в крем для бритья. При наружном применении он вызывает сыпь, вскоре это приводит к порезам во время бритья, и таким образом наркотик постоянно поступает в организм. Он вызывает определенные симптомы: сухость во рту и в горле, затруднение при глотании, галлюцинации, раздвоение зрения – именно все те симптомы, которые были у мистера Чандлера!

Он повернулся к молодому человеку:

– И чтобы устранить последние сомнения, я скажу вам, что это не предположение, а факт. Ваш крем для бритья содержит огромное количество сульфата атропина. Я взял образец и отправил его на анализ.

– Кто это сделал? Почему? – спросил бледный, дрожащий Хью.

– Именно это я пытаюсь понять с того момента, как приехал сюда, – ответил Пуаро. – Я искал мотив убийства. Диана Мейберли получала финансовую выгоду от вашей смерти, но я всерьез ее не рассматривал…

– Надеюсь, не рассматривали! – вспыхнул Хью Чандлер.

– Я размышлял над другим возможным мотивом. Вечный треугольник: двое мужчин и женщина. Полковник Фробишер был влюблен в вашу мать. Адмирал Чандлер женился на ней…

– Джордж? – воскликнул адмирал Чандлер. – Джордж! Никогда в это не поверю.

– Вы хотите сказать, – недоверчиво произнес Хью, – что ненависть может перейти… на сына?

– При определенных обстоятельствах – да, – ответил Эркюль Пуаро.

– Это наглая ложь! – вскричал Фробишер. – Не верь ему, Чарльз!

Чандлер, отпрянув от него, пробормотал себе под нос:

– Белладонна… Индия… да, я понимаю… А мы никогда не подозревали отравление, ведь в семье уже были сумасшедшие…

– Ну конечно! – Голос Эркюля Пуаро стал высоким и пронзительным. – Сумасшедшие в семье. Безумец, одержимый местью, коварный, как все безумцы, скрывающий свое безумие долгие годы. – Он резко повернулся к Фробишеру: – Mon Dieu, вы должны были понять, должны были заподозрить, что Хью – ваш сын. Почему вы не сказали ему об этом?

Фробишер сглотнул и ответил, заикаясь:

– Я не знал. Не мог быть уверен… Понимаете, Кэролайн пришла ко мне однажды… она была чем-то напугана, очень встревожена. Я не знаю, я так и не узнал, в чем было дело. Она… я… мы потеряли голову. После я сразу же уехал, ничего другого мне не оставалось; мы оба понимали, что должны играть в эту игру. Я… ну, я предполагал, но не мог быть уверен. Кэролайн никогда ничего не сказала такого, что заставило бы меня подумать, что Хью – мой сын. А потом, когда появилась эта склонность к безумию, я подумал, что это все решает.