Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

Уже он с версту проскакалИ видит влево от дорогиПоросший лесом холм пологий;Вокруг гуляет конь лихой,Питаясь сочной муравою,И юный витязь под бронею,Подперши голову рукой,Сидит на скате, отененныйГустым ракитовым кустом,И близ него стальной шелом,Высоким гребнем осененный,И меч, окованный сребром,Лежат на дерне молодом —То был владыки печенеговНеукротимый сын, Саган,Питомец брани и набеговИ бич окрестных мирных стран.И в зной, и в холод, в край из краяПо свету белому блуждая,Он смелых витязей искалИ поединки предлагал.Он видит юного герояИ признает его бойцом,Достойным рыцарского бояС таким, как он, богатырем,—Покрывшись шлемом и щитом,Коня лихого кличет свистом,И зов раздался в поле чистом,

И конь к наезднику спешит,И уж в седле Саган проворный,И уж на Муромца летит,Как резкий вихрь с вершины горной.От боя Муромец не прочь:Тотчас, нахмурившись как ночь,Он скачет в поле для разбегу,Встает в железных стременахИ бурей мчится к печенегу,Взрывая бегом тонкий прах.Как вихри, разорвав заклепы,Стремятся в ярости своей —Так друг на друга средь полейСтремились витязи свирепы;Ужасна встреча их былаИ всю окрестность потрясла;Их копья разлетелись в щепы,Илья не сдвинулся с седла,Но сын Каганов закачалсяИ, в лужу с лошади скатясь,Далеко вкруг разбрызгал грязь.Илья чуть-чуть не засмеялся,Увидя спорников позор,Но, добродушный, удержалсяИ руку помощи простер:Он вытащил его из тины,Помог стереть с доспехов грязьИ после, дружески простясь,Поехал далее с равнины.

Повеся голову на грудь,И печенег коня направилИз оных мест, но предоставилЕму свободу — выбрать путь,И скоро конь его могучий.Заехал в бор густой, дремучий.Казалось, смертный никогдаВ его святилище немоеНе пролагал еще следа;Всё было мрачно, гробовоеМолчанье царствовало вкруг,Копыт лишь конских частый звукВ безмолвной чаще раздавался,Пугая галок и ворон,И, громким эхом повторен,В дали таинственной терялся.Чем дале витязь в темный бор,Тем путь трудней: повсюду терныНепроницаемый заборПлетут ветвями; конь проворный,Натужа каменную грудь,И рвет, и ломит их, и топчет —Лишь гул в лесах пустынных ропщетИ прочищает трудный путь.Но скоро острыми игламиВся грудь исколола была,И кровь багровыми ручьямиНа землю черную лила;

Усердный конь, лишенный силы,С главой поникшей стал, унылый;Саган, проворно соскоча,Повел соратника лихогоСквозь дичь кустарника густого,И сталью крепкого мечаОн машет влево, машет вправоИ с гневом рубит терн кудрявый;Проснулся лес, поднялся стон,Кусты трещат и уступают,И отголоски повторяютИ стук, и свист, и треск, и звон.Меча ножнам не отдавая,Саган до вечера блуждалИ взором выхода искал —Но всюду дичь и тьма густая!Еще на западе златомЗаря, алея, догорала,Но в боре диком и густомТакая темнота настала,Что печенежский богатырь,Как франт в очках, как нетопырь,Который смеет в полдень ясныйРасстаться с щелью безопасной,Ни зги не видел пред собойИ часто буйной головойО пни так сильно ударялся,Что искры сыпались из глазИ звон ужасный раздавался

В ушах Сагана всякий раз.Вдруг — будто струй игривых ропот —Из-за дерев раздался шепот:«Кто б ни был ты, младой боец,Когда душе надменной дорогПобедой купленный венец,Последуй мне без отговорок!»И витязь следует на зов,И голос далее и далеВедет его во мрак лесов.Но вот в туманном покрывале,Подобно круглому щиту,Луна взошла на высоту,Сквозь леса своды зеленистыПроникнул луч ее сребристыйИ озаряет темноту.Уж было с час, как витязь смелыйШел за таинственным вождем,И сердце сильно билось в немИ любопытством пламенело.И вот река ему виднаИз-за кустов; освещенаСребро-блестящею луною,Сагану кажется онаШирокой огненной стезею;Он стал на береге крутом;«Сюда!» — с другого зов раздался…Но виноват! я заболтался,Забыл о Муромце моем!..