Читаем Поэты 1820–1830-х годов. Том 2 полностью

Рим, самовластный бич народов и царей!Где слава прежняя твоих цветущих дней?Где гордые сыны и Брута и Камилла?Ответствуй, грозного могущества могила!Почто гражда́н твоих вольнолюбивый дух,Столетья озарив, в столетиях потух?Ужель завет судьбы рукою своенравнойНизверг сей ко́лосс сил, свободный, но державный?Нет, избранный народ, ты сам себя сразил:Ты гибель с роскошью в отчизне водворил,В сердцах изнеженных разлился яд разврата!..Междоусобием и завистью СенатаСвобода скрылася, пренебрежен закон,—И гордый человек шагнул за Рубикон,
Который средь шатров в безмолвном отдаленьеДавно Республики обдумывал паденье.Уж хищник на чело корону возлагал, —Но Брут был жив еще — и властолюбец пал.Он пал — и Рим воскрес, и гордая свободаОтозвалась в сердцах великого народа!..Но быстро пролетел восторгов общий глас:Потомок Ромула душою вновь угас!Вот ставки бранные Антония, Лепида!Уже смерть Цезаря друзьями позабыта;Не Бруту пылкому они готовят месть,—Нет, цель у них одна: отечество угнесть,Под благородною мечтая скрыть личинойКоварные сердца и бой несправедливый.Уже Филиппополь сраженьем оглашен;
В нем Рим последнего римлянина лишен!С тех пор иль золото, иль воинов пристрастиеВладели родиной…<1836>

234. НАСИЛЬНЫЙ БРАК

Я видел страшный твой обряд,Обряд насильственный венчальный,Послушной жертвы взор печальныйС трудом, с трудом мой вынес взгляд!В раздумьи, с мрачною душоюЯ наблюдал ее черты:Какой небесною тоскоюСияла дева красоты!С каким рассеяньем глядели
Глаза невесты на налой;Блуждая тускло, вдруг горелиСлезами жаркими порой!..Ее сопутник в жизни новойСтоял с бесчувственным лицом,Как бы скучая под венцом,Как бы к венцу всегда готовый.Бездушный взор его очей,К подруге юной устремленный,Был чужд и радости священной,И тихой горести лучей.Но вот окончено венчанье;Едва холодное лобзаньеСупруг ей с гордостью дарит, —Она трепещет! Снег ланит
Денницы пурпуром покрыло,Как будто ужас наводилоЕго лобзанье на нее!Как будто сердце ей твердило:«Погибло счастие твое!»Насильно слов уста искали,Грудь поднялась — и как ручей,Из голубых ее очей,Сверкая, слезы побежали!..Я видел страшный твой обряд,Обряд насильственный венчальный,Послушной жертвы взор печальныйС трудом, с трудом мой вынес взгляд!<1836>

235. ГЕНИЮ-ПОЭТУ

Перейти на страницу:

Все книги серии Антология поэзии

Песни Первой французской революции
Песни Первой французской революции

(Из вступительной статьи А. Ольшевского) Подводя итоги, мы имеем право сказать, что певцы революции по мере своих сил выполнили социальный заказ, который выдвинула перед ними эта бурная и красочная эпоха. Они оставили в наследство грядущим поколениям богатейший материал — документы эпохи, — материал, полностью не использованный и до настоящего времени. По песням революции мы теперь можем почти день за днем нащупать биение революционного пульса эпохи, выявить наиболее яркие моменты революционной борьбы, узнать радости и горести, надежды и упования не только отдельных лиц, но и партий и классов. Мы, переживающие величайшую в мире революцию, можем правильнее кого бы то ни было оценить и понять всех этих «санкюлотов на жизнь и смерть», которые изливали свои чувства восторга перед «святой свободой», грозили «кровавым тиранам», шли с песнями в бой против «приспешников королей» или водили хороводы вокруг «древа свободы». Мы не станем смеяться над их красными колпаками, над их чрезмерной любовью к именам римских и греческих героев, над их часто наивным энтузиазмом. Мы понимаем их чувства, мы умеем разобраться в том, какие побуждения заставляли голодных, оборванных и босых санкюлотов сражаться с войсками чуть ли не всей монархической Европы и обращать их в бегство под звуки Марсельезы. То было героическое время, и песни этой эпохи как нельзя лучше характеризуют ее пафос, ее непреклонную веру в победу, ее жертвенный энтузиазм и ее классовые противоречия.

Антология

Поэзия

Похожие книги

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия