Поэты 1880–1890-х годов

При звуках литавр, барабанов и струн,Толпу потешая, канатный плясунУсердно кривляется — мальчика сынаСгибает в дугу, ставит вниз головой,Бросает и ловит могучей рукой,—А тот на плечах у отца-исполина,Свершив через сцену опасный полет,Ручонки подняв, как живое распятье.Является вдруг над толпою — и вотТолпа рукоплещет, шумит и ревет!Ей тайно в ответ посылая проклятья.Ребенок измученный прыгает вниз.Но слышится грозное, жадное «bis!»

Плясун улыбается, сыну киваетИ страшную вновь с ним игру затевает —Его опьянили успех и тот крик.В груди его радость, и взор его дик,Он мышцы напряг с небывалою силой:«Ты птицею взвейся, красавец мой милый,Не бойся — отец твой тебя охранит,Как ястреб, полет твой он зорко следит.Во взоре его и любовь, и отвага.Правее… левее… вперед на полшага!Рука протянулась, тверда и сильна,Бесценное бремя удержит она!»Но что ж вдруг случилось? Промчалось мгновенье…

Должно быть, плясун, не расчел ты движенье…Рука твоя в воздухе праздно дрожит,А мальчик у ног раздробленный лежит…И поднял отец бездыханное тело,Взглянул… увидал и поник головой.Толпа ж разглядеть и понять не успела,И шумное «браво» как гром прогудело,Приветствуя смерти красу и покой!<1877>

172. МОЛЬВА

Убийства жаждой не объятый,Я бранных песен не пою,И душу мирную мою

Не тешат ярых битв раскаты.Я нем и глух к громам войны,Но вопли жертв мой слух терзают —Они победно заглушаютВеселье, шум и плеск весны!Несутся прочь мечты, желанья,Бледнеет образ красоты,И я рыдаю песнь страданьяОкровавленной нищеты!Мне чудятся проклятья, стоны,Зубовный скрежет, смерти дрожь…Богач, давай свои мильоны!Бедняк, неси последний грош!

А нет гроша — хватай рубаху,Одежды деток и жены,Всё, всё, что есть, кидай на плахуВсепожирающей войны!Не содрогаясь перед кровью,Омой ты раны на телахБойцов, поверженных во прахИ поднятых твоей любовью,И счастлив будь, когда хоть разСтрадалец — жертва злобы дикой —Тебя в душе своей великойБлагословит в последний час!1877

173. РОДНАЯ