Добрался я как-тоДо Луизианы.А фараон за мной по пятам:— ЭЙ! ЧЕРНОМАЗЫЙ! ПОШЕЛ ПРОЧЬ!МЕСТО НЕ ДЛЯ ЦВЕТНЫХ!Конечно, обидно,Но я был голодный,И потому ответил только:— МЫ ЕЩЕ СВИДИМСЯ,И тогдаСЕРДЦЕ ТВОЕ СМЯГЧИТСЯ.И, значит, сижу,А мне подаютПойлоВ такой расшикарной бутыли,Что я храню ее до сих порКАК ПАМЯТЬ.
Лоснящаяся, как сандал, горлянка —В ней ужин мой мне принесла служанка.Она и рыбу белую, как пена,Зажарила с приправами отменно,И нежный сок уснувших пальм онаМне нацедила — пряного вина.Но кто узнает, кто поймет из вас,Что я нашла в глубинах этих глаз?
О, я хотел бы всехВ стихи мои вобрать,Кто в этот мир пришел,Чтоб жить и созидать.Я рассказал бы,Как бедняк поэт«Искать и не сдаваться!»Дал обет,И как слепой художникВо мраке ищет свет,И как любовник жаждетЛюбви, которой нет.Как век свой в гореВлачит рабочий людИ как злодеиЧужим трудом живут.И как Мидас-ШопенДвиженьем рукРождает золото —Волшебный звук;Как страсть ФранческиЖивет средь адских мук.Всех показал бы, всех:И грешных и святых —Белых и грязно-розовых,Красных и голубых.На полотне моемСмешал бы плоть и кровьТысячи людей.И чистая любовьОткрылась бы для глаз,Обнажена,И жизни тайный смыслОткрыла бы она, —Она б сумелаМиру показать,Каков был человекИ чем он может стать.
Второе рождение
Перевод Е. Гальпериной
Проспектом Гарфилда я шел порою ранней,Ряды колодцев темных миновал,Где старые когда-то были бани,А ныне элеватор гордо встал.И позади меня остался путь в Дамаск, аПередо мной Колледж белел впотьмах.И вдруг я Лазаря[64] увидел — словно маска,Прекрасное лицо и саван на плечах.Но пеленам не скрыть сверкающее тело,Восставшее, как пламя из могил;Он шел, большой, могучий, но еще несмелый,Не зная, хватит ли у Смерти силОтнять его оживший гордый Лик.И я увидел: это мой двойник.