Поэзия Латинской Америки

Я посвятил этот вечер одинокой прогулкеПо забытым улочкам моей деревни,Провожаемый сумерками — добрым другом,Пожалуй, единственным, что со мной остался.Все совсем как тогда. На улицах осень,И светильник тумана рассеянно светит,Только время вторглось и все захлестнулоПоблекшим плащом своего унынья.Никогда я не думал, ни на минуту, поверьте,Возвратиться на эту дорогую мне землю,Но сейчас, возвратившись, не понимаю,Как я мог от ворот ее так удалиться.Но ничто не меняется, ни белые стены,Ни деревянные старые двери.

Все на месте; как прежде, ласточки вьютсяНад самой высокой колокольней;Улитки в саду, и мхом зеленеютСтарых камней сырые ладошки.Никакого сомненья, это — царствоОблетевшей листвы и синего неба,Где каждый предмет отмечен своеюНеповторимой и кроткой легендой.И я узнаю даже в сумерках раннихПокойной бабушки взор небесный.Все это трепетно и незабвенноПришло ко мне в юности первоначальной:Почта на площади с самого краю,Старые камни, сырые стены.Боже мой, право, никто не умеет

Дорожить хоть минутным, но истинным счастьем,И когда оно чудится страшно далеким,Вот тут-то оно и стоит с нами рядом.Ах, бедняк я, опять мне твердит словно кто-то,Что жизнь — это только всего химера,Сновиденье, не знающее предела,Мимолетное облачко над вселенной.Но давай по порядку, болтаю без толку,От волненья моя голова закружилась.Так как я пустился в свое предприятьеС наступлением сумерек и покоя,Как бесшумный прибой, одна за другоюВозвращаются овцы в свои загоны.Я приветствовал каждую персонально

На тропинке, ведущей к знакомой роще.А когда я встал перед этой рощей,Что прохожих щедро поила шумом,Сокровенной музыкой неизъяснимой,Я припомнил о море, считая листьяВ честь сестер моих, умерших в раннем детстве.Превосходно! Дорогу свою продолжаю,Словно тот, кто живет, ни на что не надеясь;Прохожу не спеша мимо мельницы нашей,Замедляю шаги перед входом в лавку:Запах кофе всегда остается тот же,И луна все та же над головою;Меж рекою прошлого и настоящимНикакого различия я не вижу.Узнаю это дерево без ошибки,

Мой отец посадил его у калитки.(Дорогой мой отец, когда был он счастлив,Он был лучше окна, открытого настежь.)На высотах этих я ощущаю,Обнимает меня хрупкий запах фиалок —Мать моя их растила с такой любовью,Чтоб излечивать ими печаль и кашель.Сколько времени в мире с тех пор миновало,Я не мог бы ответить даже примерно.Все такое же точно: всенепременноСоловей и вино на столе накрытом.Мои младшие братья об эту поруВозвращаться должны бы домой из школы.Только время смело это все бесследно,Словно белая буря, песчаная буря!