Поэзия Латинской Америки

Господь, земля была и раньше.Струились реки,и льнули к матери-земле, как дети,и ткали для нее накидку из глины голубой,и соли ей неслииз глубины планеты;струились реки, поднимаясь ввысь к ветвям деревьев,и увлажняя тень, и порождая птиц.Господь, земля была единой и огромной,и не было тогда дурных полей и не было хороших.Была дорога.Луна на горизонте.И не было тогда земле конца и края,и хлеб вдали маячил колоском.Об этом помнит ветер,он сеет семена повсюду,

он пальцами воздушными их рассыпает ночью,и ток его горячий сметает все границы,освобождая землю от владельцев.Клянусь, господь,я видел ночь в поляхво всем величье звездном, в теснине тишины,и говорю: преступно землю разделять,ограды ставить на ее груди и продавать частями, —ведь вся земля принадлежит лишь ночи,и вселенной, и мотыге пропотевшей,которую извечная крестьянская усталость движетда воля землепашца, что тверже заступа стального.Она принадлежит тому,кто знает праздник первого ростка,тому, кто сеет — побратиму солнца,кто опускает в почву зерна, как святыню,и ждет, безмолвно, волшебства воды.

Поверь, без этого крутого лба,без этих грубых рук,без нескончаемых часов труда, набивших нам мозоли,не знали бы мы жизни на земле,не ведали б, как сотворить весну и виноградное вино,как из леска и глины создать закваску песни.Поэтому, господь, я вопрошаю: когда наступит денья час пробьет, чтоб землю расковать,с кем я пойду,какую песню мы споем,цветы какие мы посадим на месте частокола?Пусть вся Америка услышит мой призыв,пускай не только ты —но каждый внемлет:ведь на истерзанной земле материкаесть жирные землевладельцы,

и уголь проклятый,и голод, что с агонией на ты,и рабство олова,и меди нищета,и есть пшеница у бесчестных торгашей,и нефть, — вот-вот померкнет ее весенний черный блеск, —и апельсины, с ними вместе увозят солнце побережья,и дети, — не встретив человека на пути,они шагают в никуда,идут, улыбку отдавая смерти,и исчезают средь потерянных и выгнанных из жизни.Пускай не только мы с тобой —пусть каждый знает.Америка! — простая песня у моей гитары —пою, чтоб землю пробуравить песнейи яростную самбу зажечь в глубоких недрах;мой пульс, господь, сродни

порывам ветра,он бьется,он блуждаетв напеве древнем соков тростника,чтоб мы, американцы, сталинасыщенным раствором, семьей новорожденной,и помогли мулатке нашей —надежде обнищавшей —оковы снять с родной земля.Господь, земля была я раньше.Струились реки,и солнце понимало их влажное наречье,и ввысь росли деревья,и целовали хаос, где зародилась жизнь.И вот, господь, я вопрошаю:когда наступит день?!