Обрывками веревки завязаны узлы.Осиным роем искры летают среди мглы.Резвится жеребенок. На дереве — орлан.И местность опаленная. И снежно по полям.На рельсах и на стрелках былых годов и днеймой малый мир качается под светом фонарей.Село со ртом разинутым, то, что считал своим,глазеющие горы, а не Париж и Рим.Куда нас пропустили, вы, семафоры лет?В какие дали, юность, купила ты билет?Какими крутизнами ты мчишься вдоль реки?В какие воды сброшены корзины и тюки?Где искры те летают, в какой шипят воде?Столбы где телеграфные, где зимы, весны где?Где жеребенок носится и где орлан парит?И на какой планете гармошка говорит?Качавшиеся с нами где наши поезда?Кто ждет меня на станции? Доеду я когда?И если только в памяти мой сад и дом родной,то все равно не в прошлое уйду я, а домой!
Дождик моросил вчера, и из куста,словно на колени павшего перед нами,вылезли на луг влюбленные и шлис распустившимися, как цветы, губами.А сегодня к нам ползут с откосапушки, липкие вертя колеса,шлемами солдат прикрыты лбы.Густо запахи летят за ними —стяги тяжкие мужской судьбы.(Детство русое, тебя давно уж нет!Старость снежная, ты не придешь, седая!До колен в крови стоит поэт,песню каждую последней называя.)
Федерико Гарсиа лорка
Перевод Л. Мартынова
За то, что был Испанией любими все влюбленные тебя твердили,они, когда пришли, — что делать им? —ты был поэтом — и тебя убили.Народ один теперь воюет — погляди-ка,эй, Федерико!
Вторая эклога
Перевод Н. Чуковского
Летчик
Всю ночь бомбили мы. Я хохотал от злобы.Нас истребители атаковали, чтобысвой город защитить. Они огонь вели,но мы упорно шли, мы прямо к цели шли.А сбили б — ты б меня не увидал живого.Но жив я! От меня Европа завтра сновазалезет в погреба, и вновь пойдет игра… Ну, хватит… Как ты жил? Опять писал вчера?