Поговорим о смерти за ужином. Как принять неизбежное и начать жить

Любой родитель-одиночка знает, что во время обеда можно почувствовать себя тюремным надзирателем, а у Кэти было трое не по годам развитых детей. Поэтому она решила наполнить чашу виноградным соком за ужином в день причастия. Кэти сказала детям, что они будут играть в новую игру под названием «Чаша благословения». Прежде чем приступить к еде, все должны были передать чашу по кругу, сказать что-нибудь приятное о людях, сидящих за столом, а затем сделать глоток виноградного сока. Кэти придумала весьма удивительный способ проводить причастие на дому.

Поначалу ей приходилось немного учить детей, но со временем они овладели вечерним ритуалом. Каждому ребенку, когда он уезжал создавать собственную семью, Кэти дарила по Чаше благословения. Она лепила эти чаши из глины, превратив внучку в подмастерье, а затем писала по краю слова «Прошу за стол».

Независимо от религиозных взглядов, ежедневные аффирмации вашей семье (или кому бы то ни было еще) могут привести к огромным переменам. Версия, которую мы практикуем на «ужинах смерти», не рассматривается как причастие. Мы не просим людей передавать чашу, но каждый ужин заканчивается подобным ритуалом. Когда мы обсуждаем напряженные темы, особенно те, которые люди склонны подавлять, необходимо задуматься о пространстве, созданном этими разговорами и о том, как помочь людям вернуться после них в реальный мир, где обсуждать смерть не принято. Мы хотим закрепить ощущение законченности: люди должны знать, когда можно отправиться домой. К тому же хорошо завершить ужин небольшим приливом окситоцина, который наше тело продуцирует, если мы чувствуем себя любимыми или оцененными.

Ритуал начинается с того, что кто-нибудь высказывает восхищение в отношении своего соседа справа или слева. Этого первого человека никогда не назначают: он вызывается сам. Каждый выбирает только одного человека, которому высказывает восхищение.

Если благодарят вас, то ваша задача – принять эту благодарность. Не отмахнуться, не начать выказывать ответное восхищение – просто сказать «спасибо».

А затем повернуться к следующему человеку, заглянуть в глубь себя и рассказать, что именно в нем поражает вас до глубины души. Возможно, рядом с вами сидит новый знакомый, и вы скажете, что у него волшебные туфли. Может, это человек, с которым вы прожили много лет, но у вас не было возможности в полной мере оценить его за все эти годы. Говорите то, что кажется рискованным и чересчур эмоциональным, и я обещаю: если вы говорите искренне, то эта благодарность будет оценена. Когда круг завершен, люди, которым пришла пора уходить, прощаясь, не чувствуют дискомфорта.

Прошло почти пять лет, прежде чем я решился устроить «ужин смерти» с мамой и братом. Я ездил по всему миру, организовывая званые ужины, но никак не мог послать два самых важных приглашения. Короче говоря, я понимаю, как это трудно, и не претендую на звание эталона. Последние двадцать лет я работал денно и нощно, чтобы «оживить атмосферу за обеденным столом», но я все еще с удовольствием ел в постели с двумя моими дочками за совместным просмотром «Парков и зон отдыха»[70].

Когда я сел за стол в кругу своей семьи, неловкость можно было ложкой есть. Я знаю, как разговаривать с незнакомцами или друзьями, но было что-то чересчур интимное в том, что за столом сидели мои родственники. К тому же нас было всего четверо. К нам присоединился мой двенадцатилетний племянник Финн. Я заранее предложил брату заказать для Финна пиццу и отправить его в кино, однако он хотел, чтобы сын присутствовал на моем званом ужине. Правда, в тот день на работе у брата случился аврал, так что Финн пришел совершенно не готовым, и мы потратили какое-то время, объясняя ему, что сейчас будет происходить. Когда он понял, что мы намерены обсуждать смерть, то встал и вышел из-за стола – немедленно.

Мы нарушили сразу несколько моих золотых правил. Во-первых, никогда не обрушивать ни на кого неожиданную беседу о смерти и не приглашать на званый ужин, не предупредив о его цели. Согласие – это ключ. Во-вторых, как я уже писал выше, с детьми стоит обсуждать смерть, только если они изъявляют сильное желание.

Короче говоря, все шло просто ужасно.

Финн вернулся в середине нашего ужина, чтобы быстро поесть, и дал нам понять, что считает идею кошмарной. «Зачем рушить хороший ужин, которым люди пытаются наслаждаться, разговорами… об этом?» – спросил он. Финну было так некомфортно, что он не произнес больше ни слова. По крайней мере, так объяснил его поведение мой брат, когда Финн вылетел из-за стола как пробка, едва закончив есть.

Несмотря на все бедствия, это был, без сомнения, самый значимый, памятный и приятный ужин с моей семьей.