Поющие в терновнике

The Clearys had to learn to shoot, then carried rifles as they rode, sometimes to put a suffering beast out of its misery, sometimes to fell a boar or a dingo.	Молодым Клири пришлось научиться стрелять, и они стали ездить с ружьями - порой надо покончить с мучениями раненого животного, порой случается подстрелить кабана или динго.
This, thought the boys exultantly, was life.	Вот это жизнь! - с восторгом думали мальчики.
Not one of them yearned for New Zealand; when the flies clustered like syrup in the corners of their eyes, up their noses, in their mouths and ears, they learned the Australian trick and hung corks bobbing from the ends of strings all around the brims of their hats.	Никто из них не тосковал о Новой Зеландии; мошкара липла к уголкам глаз, забивалась в ноздри, в рот, в уши, но они научились отпугивать ее, переняв чисто австралийскую уловку -подвесили к полям шляп куски пробки на бечевках.
To prevent crawlies from getting up inside the legs of their baggy trousers they tied strips of kangaroo hide called bowyangs below their knees, giggling at the silly-sounding name, but awed by the necessity.	Чтобы ползучая насекомая мелочь не забиралась снизу в их мешковатые штаны, они перевязывали штанины ниже колен ремешками из кенгуровой кожи, назывались эти штуки смешно - тетивашки, но без них было не обойтись.
New Zealand was tame compared to this; this was life.	Да, вот она, настоящая жизнь, не то что пресная скука Новой Зеландии!
Tied to the house and its immediate environs, the women found life much less to their liking, for they had not the leisure or the excuse to ride, nor did they have the stimulation of varying activities.	Их матери и сестре, привязанным к дому, в Австралии нравилось куда меньше, ведь у них не находилось ни досуга, ни предлогов для поездок верхом и все их занятия угнетали однообразием.
It was just harder to do what women always did: cook, clean, wash, iron, care for babies.	Одни и те же вечные женские заботы - стряпать, убирать, стирать, гладить, нянчить малыша, только здесь все это труднее.
They battled the heat, the dust, the flies, the many steps, the muddy water, the nearly perennial absence of men to carry and chop wood, pump water, kill fowls.	Против тебя жара, пыль и мухи, крутые лестницы, мутная вода, а мужчины вечно в отлучке, и некому принести и нарубить дров, накачать воды, зарезать курицу к обеду.
The heat especially was hard to bear, and it was as yet only early spring; even so, the thermometer out on the shady veranda reached a hundred degrees every day.	Несносней всего жара, а ведь только еще начинается весна; и однако, на тенистой веранде термометр день за днем показывает сто3.
Inside the kitchen with the range going, it was a hundred and twenty degrees.	А в кухне, когда топится плита, доходит до ста двадцати.
Their many layers of clothing were close-fitting and designed for New Zealand, where inside the house it was almost always cool.	Одежда всех Клири приспособлена была для Новой Зеландии, где в доме прохладно и надеваешь одно на другое, и все плотное, прилегающее.
Mary Carson, exercising gently by walking down to see her sister-in-law, looked at Fee's high-necked, floor-length calico gown superciliously.	Мэри Карсон, прогуливаясь, зашла однажды к невестке и окинула надменным взглядом миткалевое платье Фионы, длинное, до полу, с высоким воротом.
She herself was clad in the new fashion, a cream silk dress coming only halfway down her calves, with loose elbow sleeves, no waist and a low d?colletage.	Сама она была одета по новой моде: кремовое шелковое платье с большим вырезом - свободное, не в талию, и лишь до половины закрывает икры, широкие рукава едва доходят до локтей.