Пока мы были не с вами

А похожие конверты у тебя есть? Или твой дедушка оставил только этот?

Трент отводит взгляд. Он явно вновь борется со своей совестью, но в конце концов говорит:

— Большую часть бумаг дедушка успел отдать до того, как отошел в мир иной. Но у меня хранится еще несколько запечатанных конвертов с именами владельцев. Правда, дед считал, что эти люди уже умерли, только ему об этом еще никто не успел сообщить,— Трент замолкает на минуту и перехватывает поудобнее Иону, который уснул у него на плече.— Некоторыми делами он занимался по пятьдесят, а то и по шестьдесят лет, с того самого времени, как вообще начал кого-то искать. Как он выбирал клиентов, не знаю. Никогда не спрашивал. Я смутно помню, как к нему приходили люди с фотографиями, сидели за столом в домике во дворе, плакали и разговаривали, но такое случалось нечасто. Обычно он принимал посетителей в офисе в Чарльстоне. Думаю, мне удалось увидеть хотя бы некоторых его клиентов только потому, что я буквально хвостом ходил за дедом на Эдисто. Он, похоже, специально приглашал сюда только тех, с кем хотел поговорить приватно, подальше от чужих глаз. И еще у меня есть ощущение, что иногда ему доводилось в рамках расследований общаться с людьми из высших слоев общества, — он посылает мне многозначительный взгляд, и я понимаю, что к этой категории он относит и меня.

Мне внезапно становится неуютно, даже кожа начинает противно чесаться под футболкой.

— Все равно не понимаю, при чем тут бабушка Джуди, В бумагах твоего деда случайно нет упоминаний о женщине по имени Мэй Крэндалл... Или Ферн... или Куини? Это могут быть бабушкины подруги.

Трент кладет подбородок на пушистую головку Ионы.

— Не сказал бы, что имена мне знакомы, но как я уже говорил, в документы, которые остались после смерти дедушки, ни разу не заглядывал, Я закрыл его мастерскую и больше туда не заходил,— пожимая плечами, он кивает в сторону той самой хижины во дворе, что привлекла мое внимание по пути сюда,— Я просто взял на себя заботу о конвертах, как дед меня и просил. Похоже, все остальное, что лежит в мастерской, он не считал важным. После того как дедушка узнал правду о приемных родителях и прошел все круги ада, разыскивая настоящих отца и мать, он стал очень уважать тайну личности. Он оберегал пуще глаза то, что могло сломать чью-либо судьбу. И не искал информацию, пока его не просили ее найти.

— Значит, бабушка пришла к нему сама?

— Исходя из того, что я знаю о дедушкиных делах, — да,— Трент, размышляя о чем-то, прикусывает нижнюю губу. Я ловлю себя на том, что смотрю на его рот, почти не вникая в смысл слов.— Если бы кто-то искал твою бабушку — скажем, брат, сестра, родители, — дедушка отдал бы клиенту бумаги и закрыл дело. Он всегда оставлял за клиентом право решать, связываться с теми, кого он нашел, или нет. Но поскольку мне в наследство досталось письмо, помеченное «Джуди Стаффорд», можно предположить, что кого-то искала твоя бабушка... а дед так и не смог найти этого человека.

Несмотря на поздний час, мой мозг принимается работать на повышенных оборотах.

— Скажи, пожалуйста, а не могу ли я взглянуть, хотя бы одним глазком, на другие бумаги? — С моей стороны эта просьба, особенно сейчас, совершеннейшее свинство, но я боюсь, что Трент, когда у него появится время на размышления, может и передумать. Этот урок я вынесла из зала суда: если тебе нужно, чтобы свидетель изменил показания, попроси перерыва в работе; если нет — продолжай упорно добиваться своей цели.

— Поверь мне, ты сама не захочешь заходить туда ночью. Это здание — старый дом дня рабов. В нем полно щелей, и кто знает, что там могло поселиться за это время.

— Я выросла в конюшнях. Опасливой меня назвать трудно.

Его губы изгибаются в улыбке, на щеках появляются очаровательные ямочки.

— Почему это меня не удивляет? — он перекладывает Иону себе на плечо,— Я только уложу его в постель.

Я поднимаю глаза и некоторое время мы... просто смотрим друг на друга. Может, тому виной рассеянный свет старинных светильников или тихая приватность коттеджа, но на меня накатывают чувства, которые пугают больше, чем заброшенная хижина с привидениями. Они проходят сквозь меня, томные и теплые, словно приливная волна тихим летним вечером, когда воздух уже немного остыл. Носком стопы я пробую эту воображаемую воду, тихо смеюсь, чувствую, что краснею, и опускаю глаза, затем украдкой снова смотрю на Трента. Он усмехается одним уголком губ, и странное ощущение охватывает меня с головы до ног. Словно молния, сверкнувшая далеко над водой, — непредсказуемое, опасное...

Оно оглушает меня, и я забываю, где нахожусь и зачем сюда пришла.

Головка Ионы скатывается с плеча отца, и наваждение исчезает, Я отхожу от него, словно наркоман, просыпающийся после эфирного забытья. Мысли текут медленно — необходимо время, чтобы привести мозг в порядок и отвести взгляд. Я смотрю на свой палец, где сейчас нет обручального кольца. Я сняла его, когда решила принять душ, чтобы на него не попало мыло, а после душа — вода оказалась холодной — вечер принял весьма неожиданный оборот.