Пока мы были не с вами

— Давай пока оставим эти вопросы. Лучше поговорим о том, что я увидела, когда вышла на тротуар,— она взмахом руки указывает в сторону Трента. Я надеюсь, что он уже достаточно далеко и не слышит ее. — Потому что меня это обеспокоило.

— Лесли, он просто друг. Он помогал мне раскопать некоторые факты из семейной истории. Вот и все.

— Семейной истории? Правда? Здесь? — она задирает нос и фыркает от раздражения.— И что за история?

— Мне не хотелось бы об этом говорить.

Глаза Лесли сверкают. Губы сжимаются в тонкую линию. Она глубоко вздыхает, снова моргает и впивается в меня разъяренным взглядом.

— Давай я тебе кое-что скажу. Сцена, которую я сейчас здесь застала, — как раз из тех, что ты не можешь себе позволить. Нельзя допустить, чтобы какое-либо из твоих действий могло быть вывернуто, использовано против тебя или истолковано превратно, Эвери. Нельзя такое допускать. Ты должна быть чиста, как свежевыпавший снег, а эта сцена выглядела сомнительно. Можешь представить ее запечатленной на фотографии? Напечатанной в газете? Мы, вся наша команда, вкладываем в тебя все силы. На тот случай, если ты понадобишься.

— Я знаю. Я все понимаю.

— Меньше всего твоей семье нужна еще одна битва!

— Поняла,— тон у меня уверенный, но на самом деле я в замешательстве, я сконфужена; меня раздражает, что именно сейчас я вынуждена общаться с Лесли. Мне хочется ее успокоить, И одновременно — побежать за Трентом, но я боюсь даже взглянуть в сторону его машины. Меня разрывает на части.

Рядом начинает урчать мотор. Я слышу, как Трент сдает назад и медленно выезжает с парковки. «Возможно, это и к лучшему,— говорю я себе.— Конечно, к лучшему».

До того как я приехала на Эдисто, вся моя жизнь была распланирована наилучшим образом. Но почему же я хочу рискнуть своим блестящим будущим ради... семейных секретов, которые за давностью лет уже мало что значат, и человека, с которым меня связывает как раз желание раскрыть эти секреты?

— События получили развитие,— я не сразу вникаю в слова Лесли, хотя и смотрю прямо на нее. — The Sentinel только что выпустила масштабную разоблачительную статью о принадлежащих корпорациям домах престарелых и- об их уклонении от ответственности. Когда ее подхватят ведущие СМИ — вопрос времени. В статье рассматриваются трагедии, разыгравшиеся в Южной Каролине. Авторы сравнивают стоимость пребывания в «Магнолии Мэнор» и в заведениях, названия которых звучали на судебных процессах. У них есть фотографии жертв и их семей. Они назвали статью «Старость у всех разная», а подзаголовком поместили снятую с большого расстояния фотографию, на которой твой отец с бабушкой гуляют по садам «Магнолии».

Я смотрю на Лесли, приоткрыв рот от изумления и гнева.

— Как они посмели! Как смеют... Да кто бы они ни были! У них нет права беспокоить бабушку!

— Это политика, Эвери. Политика и погоня за сенсацией. Права тут никого не интересуют.

Глава 20

Рилл Фосс

 Мемфис, Теннесси

1939 год

Мужчину зовут Даррен, женщину — Виктория, но нам сказано называть их «папа» и «мама», а не по именам или мистер Севьер и миссис Севьер. Мне это нетрудно. Я никогда не звала никого папой или мамой, так что эти слова для меня мало что значат. Просто слова, не лучше других.

Куини и Брини все еще наши родители, и мы все равно отправимся к ним, как только я найду способ сбежать. Это будет не так сложно, как я думала. У Сейнеров большой дом с кучей комнат, которыми никто не пользуется, а с задней стороны есть широкое крыльцо, которое выходит на поля с перелесками и зелеными лужайками, плавно спускающимися к самой лучшей вещи на свете — к воде. Это не река; всего лишь длинное, тонкое озеро-старица, которое соединяется с болотом, а оно тянется до самой Миссисипи. Я знаю об этом, потому что спросила Зуму, которая убирает здесь и готовит и живет в старом каретном сарае, где мистер Севьер держит свои машины. У него три машины. Я никогда не видела, чтобы у кого-то было сразу три машины.

Муж Зумы, Хой, и их дочка, Хутси, живут вместе с ней. Хой следит за двором, курятником, охотничьими собаками мистера Севьера, которые лают и воют по ночам, и за пони, про которого миссис Севьер рассказывает нам уже две недели: если мы захотим, то сможем на нем покататься. Я сказала, что нам не нравятся пони, хоть это и неправда. И убедила Ферн, что ей лучше со мной соглашаться.

Муж Зумы — большой, страшный и черный, как черт; и после дома миссис Мерфи я не хочу, чтобы какой-то дворник застал меня или Ферн в одиночестве. И с мистером Севьером наедине я тоже не хочу оставаться. Он тоже пытался покатать нас на пони, но только потому, что его заставила миссис Севьер. Он готов на что угодно, только бы удержать ее от похода в сад, где под маленькими каменными ягнятами в могилках лежат два ее мертворожденных ребенка и еще три, которые так и не появились на свет. Когда миссис Севьер туда приходит, она падает на землю и плачет. Затем возвращается домой и подолгу лежит в постели. У нее на запястьях старые шрамы. Я знаю, откуда они, но, конечно, не говорю Ферн.