Похищение Европы

— Эй ты, политкорректный! Курить разрешается в пятидесяти метрах от входа в кабак! Не ближе! А ну-ка, пошёл вон! — рассмеялся Спас.

Огонёк папироски скрылся в ночи.

— Самое лучшее на Солнечном берегу это то, что здесь все говорят по-русски, — улыбнулась женщина.

— Ну да. Все. Кроме англичан. Эти слишком надменны, чтобы знать ещё хоть какой-нибудь язык, кроме родного, — заметил Спас.

Ему показалось, или женщина действительно смотрит на него выжидающе: пригласит — не пригласит. Любопытно, станет ли сама набиваться? Нет, похоже, не станет. Вот уже и кардиган его скинула. Стоит, держит навесу в растерянности: то ли бросить на спинку стула, то ли отдать ему в руки. Не раздражается, деликатничает, к грубости не привычна.

— Ты учительница?

— Медсестра. И ещё…

— Подрабатываешь танцовщицей?

— Приходится. Когда-то это было просто хобби. Но сейчас… других заработков нет.

Смутилась или возмутилась? Пожалуй — первое.

— Мы тут с концертной программой. И заработок, и заодно на море посмотреть…

— Я могу показать море совсем близко.

— Да. Тут пляж недалеко.

Она, наконец, избавилась от его одежды. Аккуратно повесила кардиган на спинку ближайшего стула. Не стала отдавать ему в руки, постеснялась прикоснуться даже ненароком.

— Я живу возле моря, — пояснил Спас. — Тут недалеко. В Старом городе. Пятнадцать минут на машине. Вот и водитель. Мой друг — Владимир. Знакомься.

Владимир приподнялся, кивнул со всей мыслимой галантностью и тут же ретировался на улицу, следом за Гогой.

— А жена не будет возражать?

На стандартный вопрос должен быть дан такой же стандартный ответ:

— Жены нет. Я живу вдвоем с дочерью. Но она уже взрослая. Часто возвращается заполночь, а утром, уходя, меня не замечает.

— Ах, эта современная молодежь…

— Молодежь? Да! Но мы-то с вами…

Сколько всё-таки ей лет? Она не пытается молодиться. Макияж практически незаметен. Она согнула руки в локтях и прижала ладони к подбородку. Ничего не значащий жест. Просто она пытается закрыть от его взглядов свою грудь. Странно! Зачем же тогда танцевать полуобнаженной восточные танцы в спортивном баре, где полным-полно мужиков? Нет, ему никогда не постичь женской логики!

— Я на минутку, переодеться, — кажется, она решилась.

— Хорошо. Я жду.

Пару минут Спас размышлял. Хотелось закурить, но для этого придется последовать за Георгием и отойти от бара на приличное расстояние. Что если она потеряет его? Ускользнет в вечность — ищи-свищи. А женщина хорошая, чистая. Черт! Он же даже не представился. И она не спросила его имени, только о жене! Вот это да! Да не заразился ли он легкомыслием от братца своей новой соседки?

— Послушай, Спас, — Гога выкристаллизовался из прозрачного, не замутненного табачным дымом и влажным туманом, воздуха бара. — Я всё выяснил — её имя Елена Прокопенко и она не проститутка.

— Это и так понятно, — отмахнулся Спас. — Эх, выпить бы!

— А я подгоню машину, — улыбнулся Владимир. — Пришлось далековато запарковаться. Тут везде желтая разметка. А вы пейте, только не переусердствуйте! Это не политкорректно и не толерантно! Га-га-га!

— Да, надо догнаться. Так трактует эту тему папаша моей новой соседки. Я слышал!

— Давай! — согласился Георгий.

Любомир налил им ракии. Гога выпил полсотку, Спас — все сто пятьдесят. Ну что ж, теперь он вполне готов отдаться в руки малознакомой женщины и пусть эти руки окажутся холодны.

* * *

Жёлтое такси пролетело по мосту и вкатилось в Старый город. Влад свернул налево и они во весь опор понеслись по улице Жана Чимбулева. Елена молчала. Она назвалась сразу, как только они сели в старенькую «Шкоду» Влада, но его имени почему-то так и не спросила. Но здесь, на Чимбулева, уже пора было о чем-то и говорить.

— А меня зовут Спас, — проговорил Спас для порядка.

— А я знаю, — в темноте автомобиля красным светлячком горел огонек её сигареты.

Спросить откуда она знает? Не глупо ли? Эх, почему он должен бояться показаться глупым? Он решил быть как все: брать всё, что само плывет в руки, не стесняясь.

— Вообще-то по нашим законам в такси курить запрещено, — похоже, Влад решил прийти ему на выручку. — Но я совсем частник. Работаю от себя. Курите. Разрешаю.

«Шкода» Влада уже перевалила через лежачего полицейского и теперь катилась по Крайбережной. Дом Спаса располагался в самом конце улицы. Нужно же о чём-то говорить! Ни в коем случае не молчать!

— Вы недовольны европейскими законами? — спросил Спас.

— Мы живем на войне. Мир катится к концу. Не пей, не ешь, не кури, не размножайся. Всё можно только тем, кто идет за зеленым знаменем, потому что они противодействуют европейским законам с оружием в руках. Но они устраивают Евросоюз, потому что не курят. Они жуют насвай.

Она говорила быстро и горячо, но смотрела налево, в окно. Там над сверкающей поверхностью воды парили огни Солнечного берега. Привычная глазу, мирная картина. О какой такой войне она толкует? Какие зеленые знамена?