Похищенный

Дверь кабинета с грохотом распахнулась. В комнату ворвались четверо мужчин и направились к Эмме. Рейф поднял руку.

— Она уже уходит, — холодно проронил он. — А ну, назад!

Должно быть, Брайан сделал какой-то знак, потому что вошедшие остановились.

— Вы в порядке, Эмма?

Рейф протянул руку, и ей пришлось опереться на нее. Ноги отказывались служить ей.

— Полагаю, это вы виноваты в том, что она вообще оказалась здесь, — заявил Брайан Ходжкисс Рейфу, когда они проходили мимо. — Не сомневаюсь, что у Лондона возникнут вопросы. — Он повысил голос, обращаясь уже к их спинам: — Есть достаточно причин для того, чтобы возбудить уголовное дело по поводу нарушения закона о служебной тайне. Такие дела надо расследовать по-другому.

Рейф пробормотал:

— Ну да, ну да…

Их автомобиль был припаркован перед гостиницей. Рейф открыл дверцу со стороны пассажира и помог Эмме забраться внутрь.

— Подождите меня здесь, — велел он, захлопнул дверцу и направился в гостиницу.

Эмма наклонилась вперед и уперлась лбом в приборную доску Серый, бугорчатый пластик расплывался у нее перед глазами.

Через несколько минут Рейф вернулся с их сумками. Она увидела, как он с тревогой вглядывается сквозь ветровое стекло в машину, словно боясь, что она могла исчезнуть. Но она сидела на прежнем месте, скорчившись на сиденье, мягкая и безвольная, как пучок морских водорослей, выброшенных на берег.

Они поехали из города.

— Что вы намерены делать? — с беспокойством спросил Рейф. — Если вы решите остаться, я останусь с вами. Хотя и не представляю, чего еще мы можем здесь добиться.

По сторонам тянулись поля, заросшие подсолнухом.

— Может быть, нам лучше поехать в аэропорт, — предложил Рейф. — Вернуться на самолете домой. А там уже обратиться в Министерство иностранных дел.

Эмма пробормотала:

— Я сказала доктору Стэнфорд, что хочу, чтобы он умер.

— Я знаю, — ответил Рейф. — Вы говорили мне.

— Но это еще не все. Все было гораздо хуже. Я не все вам рассказала.

— Люди часто говорят то, чего не…

— Я сказала ей, что подумываю о том, чтобы убить Риччи.

— Но вы же не имели этого в виду буквально.

— Но я правда хотела этого. — Голос у Эммы задрожал и сорвался. — Я действительно хотела этого!

— Вы обратились к своему врачу за помощью! — выкрикнул Рейф и ударил кулаком по рулю. — Это нормально, все так делают.

— Я не просила ее о помощи, — слабым голосом возразила Эмма.

Она снова заплакала и отвернулась от него.

— Я собиралась убить его…

Она ждала, что Рейф снова перебьет ее. Но он ничего не сказал. Машина продолжала двигаться вперед. Вдалеке, на склоне горы, на мгновение проглянул золоченый замок, местный лесной Хорнбург. Они промчались мимо, а замок остался позади, такой же непоколебимый и незрячий, каким был до их появления и каким, несомненно, будет еще долго после того, как они исчезнут.

* * *

— Ма… — сказал Риччи в тот день, когда сделал свой первый шаг.

Переваливаясь по-утиному, он ковылял по гостиной, расставив руки в стороны, чтобы удержать равновесие. Неуверенной походкой он подошел к Эмме и обнял ее за шею.

— Ах ты моя умница! — Эмма стиснула сына в объятиях и принялась покрывать поцелуями его пухленькую мордашку. — Ты самый славный мальчик на всем белом свете!

Она поцеловала его в лобик, потом в щечки, потом в ушки и наконец коснулась губами самой драгоценной его частички — шейки под скулой, чуть пониже уха. И оба улыбались во весь рот.

В экстренных случаях, однако, он предпочитал ползти — так пока получалось быстрее. Риччи приковылял в кухню и надел на голову желтую пластиковую миску для миксера.

— Аллуу? — прокричал он. — Аллуу?

А еще Риччи обожал наводить порядок. Сосредоточенно сопя и покряхтывая от усердия, он аккуратно складывал все свои кубики в коробку, старательно открывая крышку перед каждым кубиком и снова закрывая ее.

— Ты можешь оставить крышку открытой, — посоветовала ему Эмма. Иногда сынишка ужасно смешил ее.

Но бывали времена, когда он выматывал ее до предела. Воспитывать его оказалось крайне нелегким делом. Он всегда был рядом, постоянно требовал к себе внимания и начинал рыдать в три ручья, стоило Эмме хотя бы на секунду выйти из комнаты. Если она шла в туалет, он становился под дверью и кричал «Ма, ма…» до тех пор, пока она не выходила. Его постоянное нытье жутко действовало на нервы. Эмма стала все чаще обрывать его и даже покрикивать. Тогда Риччи переставал плакать и смотрел на нее в великом изумлении.

* * *

Когда у Риччи начали резаться зубки, он подхватил сразу несколько ушных инфекций, одну за другой. Он часто с плачем просыпался по ночам, и Эмме приходилось вставать и брать его к себе в кровать, где еще примерно час он брыкался и старался устроиться поудобнее, не находя себе места и норовя улечься на нее. Эмма повела его к доктору Стэнфорд, которая заверила ее, что это всего лишь вирусная инфекция и что антибиотики Риччи назначать больше не нужно. Эмма не успокоилась. Она была уверена, что у сына развивается какое-то крайне серьезное заболевание. Иначе почему он все время хнычет и цепляется за нее? Вскоре доктор Стэнфорд потеряла терпение.