Похищенный. Катриона

Этот же верный дурак доставит вам мое письмо вместе с письмами мудрецов, чтобы вы могли выслушать простачка заодно с Соломоном. Кстати, о дураках: сообщите, пожалуйста, обо всем Дэвиду Бэлфуру. Хотела бы я видеть его лицо, когда он узнает, что длинноногая девица в столь затруднительном положении! Я уж не говорю о легкомыслии вашей любящей дочери, питающей к нему уважение и дружбу». А засим следует подпись моей негодницы! –

продолжал Престонгрэндж. – И – вы видите, мистер Дэвид, я сказал истинную правду, утверждая, что мои дочери шутят над вами любя.

– Дурак весьма польщен, – сказал я.

– А признайте, разве не великолепно разыграно? Разве эта девица с гор не настоящая героиня?

– Я всегда знал, что у нее благородное сердце, – сказал я. – И уверен, что она даже не подозревала… Но прошу прощения, я коснулся запретного предмета.

– Могу в этом поручиться, – сказал он напрямик. –

Могу поручиться, она думала, что бросила вызов самому королю Георгу.

Напоминание о Катрионе и мысль о том, что она в тюрьме, странно меня взволновали. Я видел, что даже

Престонгрэндж восхищен и не может сдержать улыбки, думая о ее поступке. Что же до мисс Грант, то, при всей ее неприятной манере шутить, она ясно выразила свое восхищение. Меня вдруг бросило в жар.

– Я не дочь вашей светлости… – начал я.

– Это мне известно! – ввернул он, улыбаясь.

– Я сказал глупость, – поправился я. – Или, верней, я не так начал. Без сомнения, было бы неразумно со стороны мисс Грант посетить тюрьму. А вот я, мне кажется, буду плохим другом, если не поспешу туда сей же час.

– Эге, мистер Дэвид, – сказал он. – Мы ведь, кажется, заключили с вами сделку?

– Милорд, – сказал я, – соглашаясь на эту сделку, я, конечно, испытывал благодарность за вашу доброту, но у меня язык не повернется отрицать, что мной руководили и собственные интересы. В моем сердце было своекорыстие, и теперь я этого стыжусь. В интересах вашей светлости рассказывать всем и каждому, что этот Дэвид, от которого столько беспокойства, ваш друг и живет в вашем доме. Что ж, рассказывайте, отрицать этого я не стану. Но покровительство ваше мне больше не нужно. Я прошу только одного – отпустите меня и дайте мне пропуск, чтобы я мог повидаться с нею в тюрьме.

Он сурово посмотрел на меня.

– Мне кажется, вы подходите к делу не с того конца, –

сказал он. – Вы получили от меня знак моего расположения, хотя, ослепленный неблагодарностью, видимо, не заметили этого. Но покровительства своего я вам не дарил и, скажем прямо, даже еще не предлагал. – Он помолчал. – И

предупреждаю вас, вы сами себя плохо знаете, – добавил он. – Молодости свойственна поспешность. Не пройдет и года, как вы переменитесь.

– А мне нравится быть таким! – воскликнул я. – Достаточно я насмотрелся на этих молодых адвокатов, которые выслуживаются перед вашей милостью и стараются подольститься даже ко мне. Да и старики тоже не лучше. Все они имеют тайную цель, весь их клан! Именно поэтому вам и кажется, будто я сомневаюсь в расположении вашей светлости. Какие основания у меня считать, что вы ко мне расположены? Но вы же сами сказали, что я вам нужен!

Тут я смущенно замолчал, опасаясь, что зашел слишком далеко; он смотрел на меня с непроницаемым видом.

– Милорд, простите меня, – заговорил я снова. – Я из деревни и не обучен тонкостям обхождения. И все же мне кажется, само приличие требует, чтобы я поехал повидать своего друга в тюрьме. Но я никогда не забуду, что обязан вам жизнью, и, если это принесет пользу вашей светлости, я остаюсь. К этому обязывает меня простая благодарность.

– Мы могли прийти к такому выводу, потратив гораздо меньше слов, – сказал Престонгрэндж сурово. – Нет ничего легче, а подчас и вежливей, чем просто сказать «да».

– Но, милорд, вы меня не совсем поняли! – воскликнул я. – Ради вас, ради моей собственной жизни, ради расположения, которое, как вы говорите, вы ко мне питаете, ради всего этого я согласен, но не ради какой-либо корысти, которую я могу из этого извлечь. Если я останусь в стороне, когда будут судить эту девушку, то при теперешнем положении это будет для меня только выгодно. А я не хочу на этом ничего выгадать. Я лучше все разрушу, чем строить свое благополучие на такой основе.

С минуту он сохранял серьезность, потом улыбнулся.

– Помните сказочку о человеке с длинным носом? –

сказал он. – Если бы вы поглядели на луну в зрительную трубу, то и там увидели бы Дэвида Бэлфура! Но ладно уж,

будь по-вашему. Я попрошу вас только об одной услуге, а потом вы свободны. Мои секретари завалены работой.

Будьте добры, перепишите вот эти несколько страниц, –

сказал он, наугад шаря среди объемистых рукописей, – а когда закончите, с богом! Я не желаю обременять себя совестью мистера Дэвида. А если вы по пути бросите часть этой рукописи в канаву, то вам будет куда легче ехать.

– Но тогда я поеду уже не совсем в ту сторону, милорд!

– сказал я.

– Однако последнее слово всегда остается за вами! –

воскликнул он со смехом.