Похождения одного матроса

– Линьков, ваше превосходительство… И когда его вместе со всеми фор-марсовыми за опоздание на три секунды перемены марселя старший офицер приказал наказать линьками, то он пришел в ужас… Погожин видел и слышал, как он шептал молитву… И он, Погожин, просил за него старшего офицера…

– И тот, конечно, отказал в ходатайстве; если всех, так всех!

– Точно так, ваше превосходительство!. Чай готов…

Адмирал пересел на диван и, отхлебнув несколько глотков чая, проговорил серьезным тоном:

– Счастие ваше, Аркашин, что вы служите в такие времена, когда линьки уничтожены. – И, помолчав, прибавил: – Как напьетесь чаю, немедленно съездите в госпиталь и узнайте, в каком положении Чайкин… И если что нужно ему… вот передайте деньги… сто долларов…

старшему врачу или кому там… И если вас допустят к нему, скажите, что русский адмирал гордится подвигом русского матроса… И я сам его навещу, когда ему будет получше… Скажите ему, Аркашин…

– Слушаю, ваше превосходительство! Я сию минуту поеду!

– Выпейте хоть стакан чаю! – проговорил адмирал, одобрительно улыбаясь этой поспешности.

Молодой мичман торопливо выпил стакан чаю и вышел.

Через несколько минут постучали в двери.

– Войдите! – крикнул по-русски адмирал.

В комнату вошел капитан-лейтенант Изгоев, которого адмирал назначил командующим клипером «Проворный»

и который был до того старшим офицером на «Илье Муромце», – довольно симпатичный на вид молодой еще человек, лет за тридцать, в черном элегантном сюртуке.

– Что скажете, Николай Николаевич? – ласково встретил его адмирал, протягивая руку и прося садиться.

– Приехал ходатайствовать у вашего превосходительства разрешить просьбу моего матроса. Сам я не решаюсь.

– В чем дело?

– Матрос Кирюшкин, по словам офицеров, отличный марсовой и отчаянный пьяница…

– Знаю о нем, – перебил адмирал, – бывший старший офицер лично передавал мне о том, как он хотел его исправить. Так о чем просит Кирюшкин?

– Разрешения навестить беглого матроса Чайкина, который лежит в госпитале. Изволили слышать об его подвиге на вчерашнем пожаре?

– Как же. И только что послал Аркашина справиться об его положении… Разумеется, разрешите…

– Этот Кирюшкин очень привязан к Чайкину…

– И об этом слышал… Разрешите… И пусть Кирюшкин ежедневно навещает товарища… Ему тяжело болеть на чужбине… Кругом все чужие… И если еще кто с «Проворного» захочет навестить товарища – разрешите… Бедному Чайкину, вероятно, это будет очень приятно…

– Очень, ваше превосходительство.

– Очень запугана команда «Проворного»?

– Очень, ваше превосходительство.

– Надеюсь, Николай Николаевич, что при вас и при новом старшем офицере они вздохнут и вы сделаете все возможное, чтобы они забыли о прошлом.

– Постараюсь, ваше превосходительство.

– Завтра я буду у вас… Сделаю смотр… Знаю, что найду все в образцовом виде: бывший старший офицер недаром же мучил людей, полагая, что без жестокости нельзя держать судно в должном порядке. А между тем на

«Муромце» и без линьков люди работают прекрасно… Не так ли?

– Точно так, ваше превосходительство!

– Так разрешите Кирюшкину и другим… И это делает честь Кирюшкину, что он не забыл товарища в беде…

В эту минуту вошел флаг-офицер.

– Ну что? – нетерпеливо спросил адмирал.

Флаг-офицер доложил, что его не допустили к Чайкину, чтобы не утомлять и не волновать больного разговорами.

– А есть ли надежда? Говорили вы с доктором?

– Говорил, ваше превосходительство, и сиделку о

Чайкине спрашивал. Доктор сказал, что еще надежда не потеряна, а сиделка просто в изумлении от мужества и терпения, с какими Чайкин переносит страдания… Денег, однако, не приняли, ваше превосходительство! – прибавил флаг-офицер и положил деньги на стол.

– Почему?

– Доктор заявил, что больной ни в чем не нуждается в госпитале. Когда он несколько поправится, тогда будет можно лично передать ему деньги… А как интересуются

Чайкиным американцы, ваше превосходительство! Перед госпиталем толпа, чтоб узнать об его положении. Губернатор и многие власти заезжали, чтоб оставить Чайкину карточки… Дамы привозят цветы…

– Но все-таки бедняга один… Никого при нем нет близких…

– Он не один. К нему, по словам сиделки, допустили его друзей: одного русского и двух американцев. Они дежурят при нем.

– Сегодня вечером опять поезжайте узнать о Чайкине! –

сказал адмирал.

– Слушаю, ваше превосходительство! Если прикажете, я каждый день утром и вечером буду ездить в госпиталь.

– Отлично сделаете, Аркашин. – И, помолчав, адмирал прибавил, обращаясь к новому командиру «Проворного»: –

Я буду ходатайствовать о полном прощении Чайкина, если он вернется на клипер. Только я сомневаюсь, захочет ли он вернуться…

– Бывший старший офицер «Проворного» ему предлагал…

И командир рассказал, со слов лейтенанта Погожина, о встрече офицеров с Чайкиным в саду.

2

Прошло три недели.

Чайкин, благополучно выдержавший операцию, поправлялся. Доктора говорили, что через месяц он может выписаться из госпиталя.

В последние дни у Чайкина перебывало множество лиц.