Похвали меня

– Простите, – бормочет она, и мне больно видеть ее несчастное лицо.

Я не говорю, что она не сделала ничего такого, что требовало бы от нее извинений. Вместо этого я согреваю ее крошечные холодные ладошки, обхватив собственными большими и теплыми руками. Шарлотта вновь вздрагивает, когда я подношу ее пальцы ко рту и обдуваю кожу горячим дыханием.

Она избегает смотреть мне в глаза, и я понимаю, что вновь пересек запретную черту. После ее реакции на тот поцелуй на прошлой неделе я должен вести себя осторожнее. Тот инцидент был ошибкой. Тогда я позволил инстинктам взять надо мной верх. Быть рядом с ней и чувствовать себя комфортно – легко и просто, но если я так поступлю, то потом пожалею об этом.

Шарлотта прекрасна. Будь на ее месте другая, я бы, не раздумывая, отвел ее в свою спальню и довел до экстаза. Но она не просто какая-то девушка. Она в буквальном смысле встречалась с моим сыном, и я причиню больше вреда, чем пользы, если перейду эту черту.

– Пойдем обедать, – говорю я, отпуская ее руки и ведя в столовую.

Обычно я ем за своим столом, не отрываясь от работы, а она кушает здесь одна, однако сегодня я чувствую необходимость составить ей компанию.

– После работы я могу помочь тебе завести машину.

– От вас этого не требуется, – возражает она, кладя на стол покупки.

– Это легко, Шарлотта. Поверь, вызывать механика нет необходимости.

Она все еще выглядит неуверенной – без аппетита клюет свой сэндвич и жует скорее не его, а свою нижнюю губу. Мне приходит в голову, что ей неловко, когда кто-то другой делает что-то за нее.

– У тебя, должно быть, болят ноги.

Откусив кусочек сэндвича с пастромой [8], она смотрит на свои туфли.

– Хотите верьте, хотите нет, но я к ним привыкаю. Они даже довольно удобные.

Я опускаю взгляд на ее ноги: в черных туфлях на шпильках они кажутся покрасневшими и опухшими. Отодвигаю остатки своего сэндвича и поворачиваюсь к ней.

– Дай мне свои ноги.

– Что? – невнятно переспрашивает Шарлотта с полным ртом и вытирает губы салфеткой.

– Ты прошла в них полторы мили, чтобы купить мне ланч. Это самое малое, что я могу сделать.

Отодвинув стул, я постукиваю по коленям. Это слишком сексуально? Не уверен. Я просто собираюсь сделать ей массаж ног. Все еще разрываюсь между желанием наказать Шарлотту за ложь и заботой о ней за то, что она прошла через такое ради меня. Учитывая, что мне хочется сделать гораздо больше, нежели просто помассировать ей ноги, думаю, что это довольно невинное предложение.

– Серьезно? – спрашивает она, прежде чем завернуть свой сэндвич в гастрономическую бумагу.

– Серьезно.

Нервно сглотнув, Шарлотта смотрит мне в лицо и поднимает правую ногу. Я бережно снимаю черную туфлю и даже вздрагиваю, увидев ее сдавленные до красноты пальцы. На Шарлотте прозрачные черные чулки, поэтому я похлопываю ее по ноге и говорю:

– Снимай их.

У нее на миг перехватывает дыхание. Подняв юбку на пару дюймов, Шарлотта отстегивает верх чулок от подвязки, и я мысленно молю: «трахни меня». Не знаю, чего я ожидал, но только не этого. Не могу отвести взгляд, когда она отстегивает другую сторону. Эти маленькие ремешки, спрятанные под ее одеждой, чертовски сексуальны, а я, в конце концов, всего лишь мужчина.

Член твердеет в брюках, и то, что начиналось как невинный массаж ступней, чтобы облегчить ее боль и мою совесть, превратилось в чувственный стриптиз. Завтра меня наверняка ждут посиневшие от неудовлетворенного желания яйца.

Я помогаю ей скатать с ног чулки и накинуть их на спинку стула. Шарлотта притихла и, закусив губу, наблюдает за моим лицом, когда я начинаю растирать ее бедные натруженные ноги.

Она издает невнятный звук, и я вынужден отодвинуть мой растущий в размерах член от ее лежащей у меня на коленях лодыжки.

– Тебе приятно? – спрашиваю я и морщусь, когда слышу, как эти слова срываются с моих губ. Я вообще знаю, что такое не думать о сексе? Очевидно, нет.

– Да, – тихо отвечает она.

Я смотрю, как она буквально тает в кресле, умиротворенная и расслабленная. Нежно надавливаю большими пальцами на своды ее стоп. Она блаженно откидывает голову назад, и я знаю, что выиграл. Это то самое удовольствие, какое я хотел увидеть и ничего не получить взамен для себя.

– С этого дня снимай обувь всякий раз, когда приходишь на работу. Не носи их весь день. Понятно?

– Хорошо, – со вздохом отвечает Шарлотта.

Я перехожу к другой ступне и делаю то же самое, и все идет прекрасно… пока ее правая нога не заходит слишком далеко и не задевает твердость в моих брюках. Шарлотта напрягается, ее глаза находят мои, и в этот момент я чувствую себя самым большим в мире уродом. Я делал это не для того, чтобы снять напряжение или, наоборот, завестись. Я делал это, потому что хотел, чтобы ей было хорошо, но даже сейчас это кажется мне хищным намерением. Я кошмар для любого персонала, ждущий своего часа.

Мгновение растягивается в вечность. Я держу ее ногу в руке, ожидая, когда она вырвется из кресла, одернет меня, уйдет или даст пощечину, потому что если кто-то другой коснется ее так, как в данный момент касаюсь ее я… ему просто несдобровать.