Покидая страну 404

— Ой, какой нашёлся грозный… — Пашка покосился на бабушку. — Какой нашёлся герой-любовник, который в туалет по стеночке ходит! Ну катись в свой Афган, в тесную и тёплую мужскую компанию. Говорят, там и коз… — он оглянулся на Риву. — И коз доят.

Проведя, с учётом некоторых отлучек в госпиталь, около трёх месяцев в цветочно-пряничном домике, более-менее живой Лёнька отбыл к месту прохождения службы в Москву, а в конце осени позвонил Яшке, что уезжает обратно, в Афган.

В начале следующего, восемьдесят четвёртого, года в командировку «за речку» по собственному рапорту отправился и Абдул, высказавшись перед отъездом в том смысле, что военный хирург, имеющий опыт работы только в мирных условиях, чем-то напоминает морскую свинку, которая не имеет никакого отношения ни к свиньям, ни к морю.

* * *

В следующий раз Лёнька попал домой в августе чернобыльского восемьдесят шестого. Из еженедельных писем мамы Фани он знал, что Яшка давно развёлся с Раечкой, а бабушка Рива умерла, и её пряничный домик наследники по сходной цене продали продолжающей разрастаться семье соседей-баптистов. Иногда в том же конверте он находил несколько слов от самого Яшки, а несколько раз там же оказывались рисунки от Маргоши: очень похоже нарисованный шариковой ручкой портрет Фани, уютный большой кот, какой-то фантастический пейзаж.

В трёхкомнатной квартире, где теперь жил Павел с семьёй, царили беспорядок и постоянное движение, часто приходили гости с детьми, в том числе и благополучно вышедшая за какого-то партийного чиновника Таня, старшая дочь Абрама, с двумя мальчиками-близнецами. Ночевал Лёнька в однокомнатной квартире мамы Фани, на которую когда-то выменяли, существенно доплатив наличными, его наследственную каморку в «шанхайке», а днём, когда к знаменитой и недорогой портнихе Фане чередой шли престарелые заказчицы, уходил к Раечке, которая жила в соседнем доме в точно такой же, как Пашкина, трёхкомнатной квартире.

Рая и её мама Мария Васильевна целыми днями работали, дома оставались Маргоша, постоянно чем-то расстроенная и злая, и куча бытовых проблем. За несколько дней Лёнька, у которого руки всегда росли из правильного места, починил разваливающуюся Маргошкину тахту, перетянул пару старых кресел и вкрутил дюбеля для книжных полок в стены хрущёвки, построенной из особо прочных бетонных блоков.

Вернувшись с работы, Мария Васильевна невольно сравнивала Лёньку с умным, но не особо рукастым Яшкой и вздыхала:

— Мне бы такого зятя!

Когда в конце августа Мария Васильевна отбыла на отдых в крымскую здравницу, Лёнька взял быка за рога.

— Рая, — объявил он. — Ты умная женщина. Постарайся понять то, что я тебе скажу. У тебя в ванной пора менять трубы. Проводка в прихожей скоро рассыплется. В зале треснуло оконное стекло, и его нужно менять, в окне на кухне я с трудом заделал замазкой щели, а мамаша контролирует твою сберкнижку и имеет тебе мозги из-за любой мелочи. Какой пример ты показываешь дочери? Через три-четыре года она сбежит из этого дурдома, и ты будешь рада, если она будет тебе слать телеграммы хотя бы раз в месяц. Рая, тебе нужен мужчина! Настоящий мужчина, а не те фраера, которые вьются вокруг тебя. Скажи, зачем тебе этот, извини за выражение, глухой музыкант Олег или учитель литературы Назар? О чём можно разговаривать с этими шлемазлами? Тебе нужен крепкий хозяйственник, Рая! Желательно с экономическим образованием и крепкими нервами, чтобы, как сказал бы Яшка, таки выдержать твою мать.

— Лёнчик, я всё понимаю, — грустно сказала Раечка. — Но что я могу сделать?

— Накрутить кудри и испечь яблочный штрудель с корицей в субботу к трём часам дня! — распорядился тот командным голосом.

В назначенное время возле подъезда припарковался новенький «жигуль-шестёрка». Сидящие на лавочке пенсионерки, как обычно перемывающие всем косточки, как по команде закрыли рты и выпучили глаза: из автомобиля вышел всем знакомый Лёня с тортом и бутылкой шампанского в сопровождении абсолютно седого сорокалетнего мужчины с большим букетом роз. Проходя мимо «бабсовета», седой неожиданно остановился и гаркнул глубоким баритоном:

— Здравствуйте, бабушки!

Пенсионерки вразнобой приветственно закивали.

— О, как пахнет! — с чувством и выражением произнёс он, заходя в квартиру и принюхиваясь к запаху выпечки с корицей. — Эти розы не сравнятся ни с вашей красотой, ни с вашим ароматом, дорогая Рая! — продолжил он, вручая букет хозяйке.

Съев по кусочку торта, Лёня и Маргоша закрылись в дальней спальне, оставив Раечку наедине с гостем, который попросил назвать его Женей.

— Что это за клоун? — спросила племянница.

— Он хороший мужик, — возразил Лёня. — Просто всегда немного переигрывает.

— Откуда ты его взял?

— Это мой старый знакомый. Я показал ему Раечку на улице, и она ему понравилась. Но сам он бы постеснялся подойти и заговорить, вдруг дама его отошьёт.

— А чего он седой? Ему ж по виду чуть за сорок, — не унималась Маргоша.

— Работа у нас нервная. Их в шестьдесят восьмом в экипаже танка было пять человек, а выжил он один, и то случайно.