Покой

— А это ваша кухня, миссис Лорн! Как восхитительно — я всегда обожала деревенские кухни. Держу пари, у вас где-то припрятаны бесчисленные полки с консервами и домашними соленьями.

— Мы, методисты из общины Испытанной веры, воздерживаемся от азартных игр, — сказала миссис Лорн с улыбкой. — Да и Кардиффское братство тоже, что для меня очень выгодно, поскольку вы совершенно правы. Я вас угощу домашним кукурузным релишем из своих заготовок. Любите кукурузный релиш?

— Обожаю! — воскликнул мистер Макафи. Возможно, он почувствовал, что тетя слишком успешно льстит миссис Лорн, и хотел наверстать упущенное.

Миссис Лорн с улыбкой повернулась к нему.

— Знаете, — проговорила она, — очень странно видеть вас в моем доме вот так, мистер Макафи. Я отовариваюсь в вашем магазине — мы делаем это уже много лет, и мы с Карлом ездим в город примерно раз в месяц, не считая времени сразу же после Рождества, когда погода обычно по-настоящему портится, — и я вижу, как вы там расхаживаете, и у вас всегда цветок в петлице, прямо как сейчас.

— Я тоже вас помню, миссис Лорн, — сказал мистер Макафи. — Мне потребовалось некоторое время, чтобы сопоставить упомянутое мисс Вир имя с вами и вашим супругом, но мы следим за нашими хорошими клиентами. Мы продали вам стиральную машину «Мэйтег» два года назад — надеюсь, все в порядке?

— Приходится просить Карла завести двигатель, — призналась миссис Лорн, — но в остальном хлопот нет, и с нею намного проще, чем использовать доску, уж поверьте мне. Маргарет, чай еще не заварился?

— Они прекрасно подходят для фермерских семей, — сказал мистер Макафи моей тете Оливии. — Я хотел бы, чтобы кто-нибудь сделал бензиновый двигатель для автомобиля, который работал бы так же хорошо, как те, которые ставят в эти стиральные машины.

— Если бы ты продавал машины, Джимми, — заметила тетя, — так бы и получилось.

— Вот, мисс Вир, позвольте угостить вас чаем. Марджи, достань хороший сахар. Мне придется извиниться перед вами, если вы ожидаете большого ужина; обед — наша главная трапеза, и я накрываю на стол — по воскресеньям — как только мы возвращаемся из церкви. Естественно, на службу у нас уходит больше времени, чем у некоторых, потому что Карлу приходится пожимать всем руки и беседовать, а затем запирать двери, когда прихожане уйдут. Когда мы возвращаемся домой, он выходит на минутку, чтобы присмотреть за скотом, а потом уж мы садимся поесть.

— Я предпочитаю легкий ужин, миссис Лорн, а Джимми пусть помучается. Но я надеюсь, ваш супруг не попал под этот дождь.

— О, Карл выберется из любой передряги — он отправился на южное пастбище; неподалеку есть сарай для хранения табака, и я полагаю, именно там он и укрылся от грозы. Мы оба не курим — церковь возражает, — но выращивать табак не запрещено, пусть это и истощает почву.

Я попросил пончик, и у него оказалась восхитительная корочка, твердая и масляная. Под столом Марджи протянула мне шершавый и липкий комочек сахара, который я незаметно бросил в чай, и тот на вкус стал как амброзия.

— Если не возражаете, дорогие гости, — тем временем говорила миссис Лорн, — я бы хотела немного повременить с едой — Карл может вернуться домой, пусть даже наперекор дождю. Тебе нравятся пончики, дитя мое?

Я энергично кивнул, и она добавила:

— Я положила в них пчелиный мед.

— Мы так много слышали о вашем замечательном китайском яйце, миссис Лорн, — начала тетя. — Возможно ли…

Женщина в ситцевом платье отмахнулась от этого предложения нетерпеливым жестом.

— Не раньше, чем вы допьете чай и обсохнете. Вы ждали этой минуты и возможности увидеть его всю жизнь, сможете подождать еще пять минут; я не знаю, что вам рассказали, но на самом деле оно не такое уж грандиозное.

— Но я думаю, мистеру Макафи оно понравится… Я имею в виду, ему хотелось бы посмотреть. Не так ли, Джимми?

— Судя по описаниям, это должно быть нечто впечатляющее, — согласился мистер Макафи. Он тоже взял пончик и как будто раздумывал, макать его в чай или нет. — Такие вещи… ну, вы понимаете, миссис Лорн, это больше женское дело, чем мужское, но меня оно очень интересует.

— Видит бог, я играла с ним, когда была ребенком. Конечно, приходилось соблюдать осторожность — мама заставляла меня садиться на середину кровати, чтобы поглядеть на него. Но вы знаете эти старые кровати: такие высокие, что забраться можно только с табуреткой, а наверху сплошь ухабы да ямы. Сколько вам лет, мисс Вир?

— Двадцать шесть, — сказала тетя после едва заметной паузы. — Но зачем мы ведем себя так официально? Зовите меня Ви.